На литературных баррикадах - Александр Абрамович Исбах
И как же ненавидел он штукарей, которые примазывались к литературе во все времена! Как негодовал он против малейшего проявления пошлости в искусстве!
«Оскорбляет до боли, что песни наши, любимые народом песни, полные чувства и огня, постепенно вытесняются разной пошлостью.
Дети не знают народных песен, но распевают разные гадости, вроде:
Я директор Варьете,
Театра Зона, театра Зона…[3]
Я в помощницах была
У Пинкертона, у Пинкертона…
С большой охотой поют «Мариэту»:
Мариэта… Люблю за это,
Что ты к нам вышла без корсета…
А о «Пупсике»[4] уж и говорить нечего, на нем все словно помешаны.
…Меня просто тошнит, физически тошнит, когда я слышу эту пошлость. В душе накипает злоба, хочется кому-то мстить, мстить жестоко…»
Это написано в 1914 году, в начале первой мировой войны… Задолго до «утомленного солнца», которое «тихо с морем прощалось», задолго до многих «гитарных» песен… шестидесятых (!) годов…
А в конце 1915 года, хлебнув тяжелой фронтовой жизни и ненавидя тыловых мещан и окопных туристов, он писал о пошляках и мещанах:
«Любя треск и бесцельную болтовню, они создали Игоря Северянина, не в силах превозмочь ни единой главы Достоевского. Скоро движение. На Игоря плюнут, а может, не удостоят плевка — куда же эта шатия уйдет?..»
Рядом с постепенным, сложным осознанием всей преступности царского строя, погнавшего миллионы людей на бойню, рядом с ненавистью к царским чиновникам и мещанам («Глупость или измена — этот роковой вопрос давно взбурлил народные массы…») зреет вера в жизнь, в будущее, в народ, в свои собственные силы и творческое призвание.
«Вера в себя не должна умирать ни на единый миг…»
«Слышите, как сильно бьется пульс русской жизни? Взгляните широко открытыми алчущими глазами, напрягитесь взволнованным сердцем — и вы почувствуете живо это могучее дыхание приближающейся грозы…»
(В эти же дни Маяковский писал: «в терновом венце революций грядет шестнадцатый год».)
«Чувствую в себе огромную жажду жизни, любовь к ней, надежду на собственные силы и плодотворную работу, веру в то, что моя жизнь может гореть и светиться, но не тлеть…»
Но не тлеть… Это лейтмотив.
«Скоро придет главное — тогда отдам ему все силы…»
Мысли о жизнетворящем искусстве никогда не покидают его. Даже в самые тяжелые дни, даже в самой гнетущей обстановке.
«Я чувствую полную неспособность к пессимизму, мертвому отношению к жизни. Непротивление мне как-то не к лицу».
«Громко, смело зову молодую свою жизнь на яркий, солнечный путь… Слава тебе, живая вера в живой источник живой души…»
А потом революция. Фурманов в самом котле революционной борьбы. Путь к большевизму. Иваново. Гражданская война. Чапаевская дивизия…
И, наконец, воплощение многолетней мечты… Творчество. «Чапаев».
Органична связь взглядов на искусство зрелого Фурманова, автора прославленного «Чапаева», с мыслями, записанными в юношеских дневниках. Единый кодекс. Единая эстетическая программа.
О художественном творчестве он мечтал всегда. И тогда, когда вместе с Чапаевым водил на врага бойцов в лихие атаки. И тогда, когда вместе с Ковтюхом возглавлял легендарный десант в тыл Улагая.
Коммунист, комиссар, начальник политотдела Фурманов записывал в дневник 17 января 1920 года:
«Я жил все время как художник, мыслил и чувствовал образами».
Кончилась война. Он сумел воплотить в замечательной книге весь свой опыт горячей боевой жизни. Он стал известным писателем. Но он всегда был готов
«в случае крайней нужды оставить литературу и пойти работать на топливо, на голод, на холеру бойцом или комиссаром… Эта готовность — основной залог успешности в литературной работе.
Без этой готовности и современности, — писал он, — живо станешь пузырьком из-под духов: как будто бы отдаленно чем-то и пахнет, как будто и нет… Со своим временем надо чувствовать сращенность и следовать не отставая — шаг в шаг…» (Курсив мой. — А. И.)
Уже в Москве, приступив к работе над «Чапаевым», окунувшись в безбрежное творческое море, он делился с дневником сокровенными своими раздумьями.
«Не хочу я славы, счастье жизни отнюдь не в славе, это заблуждение… но сам ты, сам — не будь скотиной только своего стойла, вылезай за тын своего огорода, живи общественной жизнью. Помни, что счастье и не в том, чтобы жить только личною, тем паче растительной жизнью…»
В 1923 году (уже после окончания «Чапаева») Фурманов пишет статью «Спасибо», как бы завершающую все его мысли о задачах искусства, которые были намечены в первых дневниковых записях еще десять лет назад:
«Настоящим, подлинным художником никак нельзя считать того, кто занят в искусстве разработкой элементов исключительно формальных… Настоящий художник всегда выходить должен на широкую дорогу, а не блуждать по зарослям и тропинкам, не толкаться в скорбном одиночестве… Художник лишь тогда стоит на верном пути, когда он в орбиту своей художественной деятельности включает основные вопросы человеческой жизни, а не замыкается в кругу интересов частных и групповых… Надо уметь ловить пульс жизни, надо всегда за жизнью поспевать, — коротко сказать, надо быть всегда современным, даже говоря про Венеру Милосскую…»
Какая поразительно цельная программа на протяжении ряда лет. И каких лет! И какая партийная программа! И главное: программа, находящая органическое воплощение в собственной художественной практике.
Перелистываешь страницы фурмановских дневников и на каждой из них находишь золотые крупицы его раздумий, заповеди писателя, которые сохранили всю свою боевитость и в наши дни, которые и сегодня действенны, как «старое, но грозное оружие»:
«Нужна художественная политика».
«Поэзия Некрасова настраивала на боевой лад, в этом ее заслуга».
«Простота в искусстве — не низшая, а высшая ступень».
«Надо любить и хранить те образцы русского языка, которые унаследовали мы от первоклассных мастеров».
«Формальные приемы творчества — язык и проч. — зависят от содержательно-идеологической сущности произведения» (Плеханов).
«Весь старый мир мы тоже можем освещать (не только современить!), но под своим углом зрения».
«Эстетика должна быть наукой исторической и отнюдь не догматической. Она не предписывает правил, а только выясняет законы; она не должна осуждать или прощать, она только указывает и объясняет».
«Голос пролетлитературы был всегда созвучен революции».
«Ближе к живой конкретной современности!»
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение На литературных баррикадах - Александр Абрамович Исбах, относящееся к жанру Биографии и Мемуары / Литературоведение. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
