Екатерина Матвеева - История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

Надька-маленькая, постоянно подрабатывая вечерами в таких «особенных» домах, рассказывала девчатам из бригады, сколько было притащено из Германии «военных трофеев» в виде фарфора, хрусталя, драгоценных гобеленов, картин, люстр и даже мебели. Для Надиной семьи война была великим бедствием, а «эти» и на войне умудрились разжиться. Так пусть же и девушка Маша познает огорчения. Поймет пусть, что можно ездить с шоферами на «ЗИМах», носить драгоценности и наслаждаться природой на дачах с высокими зелеными заборами, а сердцу не прикажешь! И такой же балованный мальчик престижных родителей по своему хотенью, по Божьему веленью предпочел девушке с улицы Грановского бывшую зечку с Воркуты, а теперешнюю плиточницу со стройучастка с ее убогой квартирой. «Уж за одно за это стоило бы полюбить его!» — сказала себе Надя.

Но торжествовала она недолго, стоило ей вспомнить о всех девушках в Речлаге, в этапах и вообще в «тех» местах, которые пребывали там лишь только потому, что важные папы оказались вдруг врагами советского народа, сразу торжеству ее пришел конец. «А чем виновата Маша, что пользуется добытым ее дедушкой? — подумалось Наде. — Ведь и Света Тухачевская, и Петя Якир, и Соня Радек, и многие другие тоже были «престижные» дети.

Великий вождь, лучший друг детей, хоть и провозгласил, что дети за отцов не отвечают, все же действовал согласно Библии: «… в ответе! Да еще до четвертого колена»!

И девушке Маше надобно молиться, выпрашивая прощение у Всевышнего своим отцам и дедушкам за то, что украшают ее квартиру картины и радует глаз драгоценный фарфор на полочках зеркальной горки из растерзанной Германии, а возможно, и конфискованные у бесчисленных врагов народа добрыми папами и дедушками.

В следующий же вечер Володя пришел извиниться за свое нетрезвое вторжение, да еще в неурочный час. Время было позднее, и она, открыв ему дверь, обозлилась: «Небось у Маши до сих пор околачивался, а сюда идет или с бутылкой, или выпивши, как к девке пропащей!»

— Хозяюшка, дайте водицы напиться! Так есть хочется и переночевать негде, — пропел он скороговоркой, едва Надя закрыла за ним дверь.

— Экий смиренный! — она с трудом сдержалась, чтоб не рассмеяться и сохранить строгое выражение лица. — Неприлично приходить в гости после десяти часов вечера. Тебе мама не говорила?

— Я не в гости, я на свой диван. Что, занят?

— Диван твой проживает на улице Грановского!

— Наоборот! Ты перепутала события, он переехал оттуда сюда! — весело возразил Володя и уже протянул к ней руки. Надя, заметив его жест, быстро повернулась и пошла в комнату, краем уха прислушиваясь на всякий случай, не хлопнул ли дверью обиженный гость. Но он нисколько не обиделся, а разделся и совсем по-хозяйски, чем еще больше обозлил ее, прошел в комнату, не ожидая приглашения. Увидев ее сердитое, нахмуренное лицо, он воскликнул:

— Ого! Это уже теплее, кажется, я начинаю возбуждать в тебе эмоции.

— Отрицательные!

— От любви до ненависти один шаг — и обратно!

— Самомнение безграничное! Являешься с таким видом, будто тебя здесь ждут днем и ночью, — с недоброй усмешкой сказала Надя.

— А нет? Разве нет? — Спросил и улыбнулся своей милой, беззлобной улыбкой.

Надя отвернулась, чтоб не видеть его. Против улыбок она была безоружна. Бранить улыбающегося человека ей казалось смешно и мусорно. Пришлось сделать над собой усилье, прежде чем она начала:

— Я хочу серьезно сказать, Володя, что тебе надо вернуться к своей невесте, а сюда забыть дорогу, — с последними словами 0на повернулась к нему лицом и строго посмотрела ему в глаза.

С его лица сбежала улыбка, оно сразу стало жестким и злым.

— Не говори глупости, это невозможно! — отрезал он сердито.

— Если ты попросишь прощенье, она тебя любит и простит!

— Я давно забыл, как просят прощенье!

— Вспомни, это необходимо и в жизни пригодится.

— Пойми, наконец, невозможно, как нельзя вернуть детство. Что было, то прошло! Я не могу обманывать ни ее, ни себя. Я не люблю ее и не хочу…

— Сюда ты тоже ходить не будешь! — быстро перебила его Надя.

— Это почему?

— Я так решила…

— Она так решила! Пуп земли, ось вселенной. Не много ли спеси для одной?

Бес тут как тут: «Ишь, как заговорил! Хозяин нашелся!»

— Я тебе не навязываюсь, к тебе в гости по вечерам с бутылкой не являюсь, и пьяная тоже! Уж какая есть, прошу не обессудьте. Не спесивых найдете на улице Грановского! — гневно осадила его Надя, гордо задрав свой короткий прямой нос.

Володя подошел к ней совсем близко и, заглянув ей прямо в глаза, с удивлением, весело спросил:

— Послушай, милая Надя! Уж не ревнуешь ли ты меня? А?

Надя покраснела так, что лицу и даже ушам ее стало жарко.

— Ревную? Ревнуют, когда любят, а я тебя не люблю! — насмешливо сказала она и с вызовом посмотрела на него, потом схватила чайник и кинулась на кухню, чтоб хоть как-то скрыть

свое смущенье.

— Добавь, пока еще не любишь! — крикнул ей вслед Володя, — но я подожду, я упорный!

Когда она вернулась в комнату, он мирно сидел за столом и листал ее «Ниву», затем поднял голову и сказал, глядя на нее, просто, без тени обиды или досады:

— Ты здорово обожглась на ком-то!

— С чего ты взял? И почему я? А может, на мне кто-то?

— Нет, ты обожглась! — уверенно сказал он, продолжая смотреть на нее задумчиво и как бы сочувствуя.

— Ну чего ты смотришь? — совсем смутилась она под его пристальным, изучающим взглядом.

— Смотрю, какая ты непостижимая, сложная, непростая. Не знаешь, как к тебе и подойти. Все с ног на голову поставлено, все непросто.

Надя разлила чай, но он пить не стал, даже к чашке не притронулся, а продолжал смотреть на нее.

— Это ты правильно заметил, — сказала Надя. — Что верно, то верно, непростая я, и скажу тебе по секрету, — улыбнулась ему она, — что не люблю простых людей. Я им не верю! Хитрюги, работают под простачков. Не могут у нас быть простые люди, все мы кручено-верченные-перекрученные. Да и кого ты называешь «простыми» людьми?

— Доступные к пониманию. Искренние, открытые, откровенные, наконец…

— Девушки открытые, простые, доступные носят определенное название. А открытые, искренние мужчины давно с Лубянки на Магадан поехали! — выпалила и опомнилась: «Куда меня несет неведомая сила!»

— Ну, это когда-то было! — примирительно сказал Володя. — С этим покончено!

— Да? Ты так думаешь! Так уверен?

— А ты разве не так?

— А я не так! Я думаю, свято место пусто не бывает, во всяком случае в нашем социалистическом раю.