Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

жизни». Комендантом Тауэра служил брат Елизаветы, лорд Риверс, который стал умело и искусно защищать город от нападающих, приказав подвергнуть позиции Фоконберга массированному пушечному обстрелу со стен Тауэра и отбив атаку мятежников.

На следующий день Фоконберг предпринял тщетную попытку поджечь Лондонский мост, однако был отброшен залпами пушек. Тем временем три тысячи его людей прорвались в город через доки Святой Екатерины и принялись бесчинствовать на улицах, стреляли куда попало из орудий и из луков, грабили и подожгли ворота Олдгейт и Бишопсгейт. В этот момент на подмогу городскому ополчению явился граф Эксетер и повел его на мятежников, как раз когда Риверс совершил вылазку из Тауэра во главе отряда из четырех тысяч пятисот человек. Начался яростный бой, в котором погибли многие люди Фоконберга. Постепенно мятежников оттеснили назад на берега Темзы, а оттуда, преследуемые лондонцами, они кинулись к своим кораблям, хотя до того, проявив немалую дерзость, успели увести с пастбища возле Тауэра пятьдесят волов из стада мясника Гулда, предназначавшихся для стола королевы и ее придворных.

15-го числа мятежники тихо отступили в Блэкхит, где перегруппировались. Впрочем, узнав, что король наступает на них во главе тридцатитысячного войска, они утратили всякое мужество и решили разбежаться. Фоконберг сдался герцогу Глостеру, который прискакал в столицу впереди главных сил короля. Теперь ничто не мешало триумфальному вступлению Эдуарда в Лондон.

Во вторник, 21 мая, король был официально встречен в Ислингтоне лорд-мэром и членами городского совета, а затем, в сопровождении более многочисленной, чем обыкновенно, свиты, которая включала в себя почти всех пэров Англии, он поскакал в столицу, согласно «Кройлендской хронике», «повелев развернуть штандарты и нести их перед собой. Многие из тех, кто узрел это, были удивлены и поражены, ибо не осталось никаких врагов, с которыми он мог бы сразиться, однако сей осторожный принц, зная коварство и двуличие жителей Кента, нисколько не доверял им и решил, что не сложит оружие, пока не покарает этих мятежников, что он вскоре и сделал». Он также посвятил в рыцари отличившихся при защите Лондона.

Хвалы королю «оглашали все края», а лондонцы с восторгом, шумно и радостно приветствовали его триумфальное вступление в столицу, бурно ликуя и выкрикивая ему благословения. Он вышел победителем из блестящей кампании, в ходе которой уничтожил большинство своих врагов. Своим успехом он был обязан не только собственной стремительности, упорству и смелости, но также и своим выдающимся полководческим способностям и умению подбирать на важные командные посты талантливых людей.

Но если в этот день Лондон стал свидетелем торжества, то увидел и трагедию, ибо перед королем в составе торжественной процессии несли паланкин, в котором на потеху хохочущей, улюлюкающей, выкрикивающей насмешки толпе сидела Маргарита Анжуйская, до дна испившая в тот день чашу унижений и горя. По пути зеваки забрасывали ее камнями и грязью и осыпали оскорблениями.

Генрих VI все еще пребывал в Тауэре, но Фоконберг, восстав во имя Ланкастеров, в буквальном смысле слова подписал ему смертный приговор. Теперь, когда принц Эдвард был мертв, Эдуард IV, несомненно, чувствовал, что устранить низложенного короля было бы вполне оправданным шагом. Пока Генрих остается в живых, всегда будут продолжаться вооруженные столкновения, сопровождающиеся бессмысленными человеческими жертвами и потерей доходов короны, а если он постоянно будет тратить свои деньги и свои силы, Эдуард IV не ни на йоту не продвинется в деле возрождения страны. Не было смысла продолжать гражданскую войну, ей надо было положить конец. Поэтому Генрих должен был умереть.

«В ту же ночь, когда король Эдуард вступил в Лондон, – говорит Уоркворт, современник описываемых событий, – король Генрих, находившийся под стражей в лондонском Тауэре, был казнен между одиннадцатью и двенадцатью часами, во время пребывания в Тауэре герцога Глостера». По преданию, убийца нанес Генриху смертельный удар, когда он преклонил колени на молитве в глубокой нише восточной стены своего покоя в Уэйкфилдской башне, помещении, где сегодня экспонируются драгоценности британской короны.

Согласно официальному варианту событий, содержащемуся в «Истории прибытия», Генрих воспринял вести о гибели сына, пленении жены и «крушении всех надежд» на реставрацию своей династии «с такой злобой, гневом и негодованием, что умер от одного лишь неудовольствия и меланхолии». Такое утверждение обмануло весьма немногих. Миланский посланник в Париже вскоре услышал, что король Эдуард «повелел тайно убить короля Генриха в Тауэре. Коротко говоря, он предпочел искоренить род Ланкастеров». У Коммина были основания полагать, что именно Глостер «убил бедного короля Генриха собственными руками или приказал убить его в своем присутствии», а Полидор Вергилий уверяет, что ко времени воцарения Генриха VII большинство англичан полагало, будто «Глостер зарубил его мечом». Какова бы ни была роль Ричарда Глостера в произошедшем, – а его участие в убийстве кажется вполне вероятным, ведь, судя по многозначительному замечанию Уоркворта, он остался той ночью в Тауэре именно для того, чтобы убедиться, что акт цареубийства совершен, – приказ убить Генриха мог исходить только от короля Эдуарда. Глостер никогда не осмелился бы совершить подобное деяние своевольно.

А это совершенно точно было убийство. Генрих VI умер в результате сильного удара по голове. В 1911 году, когда его останки были эксгумированы и обследованы, выяснилось, что его скелет разделен на части, а кости черепа «сильно раздроблены», согласно сообщению, опубликованному в журнале «Археология» («Archeologia»). Более того, «к одному из фрагментов черепа прилипли пряди каштановых волос, и лишь в одном месте они изменили цвет, судя по всему окрасившись кровью».

У автора «Кройлендской хроники» не было никаких сомнений по поводу причины его смерти.

Обнаружение безжизненного тела короля Генриха VI в лондонском Тауэре я обойду молчанием. Да смилуется Господь над тем – кто бы это ни был, – кто осмелился святотатственно поднять руку на помазанника Божия, и дарует ему достаточно времени раскаяться! Да заслужит совершивший сие деяние имя жестокого убийцы, и да удостоится его жертва славы невинного мученика.

22 мая, по словам Уоркворта, тело покойного короля было положено в гроб и провезено по улицам Лондона в собор Святого Павла, где на несколько дней было выставлено для торжественного прощания. «Лицо его было открыто, так что любой мог увидеть его, и, когда он упокоился в гробу, кровь его заструилась и обагрила мостовую, а затем, когда его доставили в Блэк-Фрайерс, внезапно потекла снова». Увидев это, лондонцы стали перешептываться, и, как гласит «Большая Лондонская хроника», «прошел слух, будто к смерти Генриха причастен герцог Глостер».

Хронисты ничего не говорят о том, где Маргарита Анжуйская провела вечер 21-го числа. Впрочем, на следующий день она совершенно точно оказалась в