Александр Бовин - 5 лет среди евреев и мидовцев

— Я курил 45 лет (с первого класса). Надоело. Бросил. Вот так и пить надоело. Свою норму я выполнил. Перед казной долгов (и по табаку, и по выпивке) не имею. А поскольку пища перестала принимать форму закуски, то возник дополнительный эффект, — стал худеть. И молодеть опять же. Буду держаться. Но не всю жизнь. Следующую поллитру — если, конечно, хватит пенсии на хороший закус, — выпью 7 ноября 2017 года. Уже начал собирать компанию…

— Как Вы вообще относитесь к людям? С любопытством? Или Вы уже давно все о них знаете?

— К людям отношусь с огромным любопытством. Нет ничего интереснее.

— А к женщинам? Они играли в Вашей жизни значительную роль? Или подсобную?

— Подсобную играли мужчины.

— Поскольку в политике, насколько я понимаю, Вы будете. придерживаться дипломатической сдержанности до последнего дня пребывания на посту посла, попробую «раскрутить» Вас на фронте личной жизни. Если, конечно, позволите.

— Давайте-давайте.

— Итак, сколько раз Вы были женаты?

— Два.

— Есть определенный тип женщин, которые Вам нравятся?

— Нет. Я разделяю подход Анатоля Франса: у меня не вкус, а вкусы.

— Ваша жена — обаятельнейшая женщина. Насколько мне известно, вы вместе давно…

— Тридцать пять лет, кажется.

— Срок солидный. И это благодаря ее удивительным качествам или Вы — достаточно «легкий» муж? Хотя, признаться, Ваша «легкость» кажется мне сомнительной.

— Не сомневайтесь. Муж я, действительно, «нелегкий». Трудный муж. Но, видимо, мы с Петровной поняли, что лучших вариантов не будет.

— Вы всегда были опасно близки к верховной власти. Много ли было в Вашей деятельности такого, о чем предпочитаете не вспоминать и хотели бы, чтобы и другие не помнили?

— В моей жизни были сюжеты, о которых я предпочитаю не вспоминать, а когда вспоминаю — мне становится стыдно. Но никакого отношения к «верховной власти», вообще — к власти эти сюжеты не имеют.

— Вы не сентиментальны? Вам не трудно расставаться с людьми, с местами, к которым привыкли? Как Вам сейчас видится — спустя какое-то время захотите побывать в Израиле? Или завершилась работа, поставлена точка, и никакие эмоциональные узы Вас не связывают с этой страной.

— Трудно судить о себе. Скорее всего, я не сентиментален. Но расставаться всегда грустно — и с людьми, и с местами.

Побывать в Израиле, несомненно, захочется. Ведь я оставляю здесь не только почти полцентнера своего тела, но добрых знакомых, уже привычные пейзажи, да и вообще пять лет напряженной жизни.

— Как Вы переносите стремительность времени — с философским смирением? С печалью? Стараетесь об этом не думать?

— Наоборот, стараюсь думать. Время, его темп, его содержание — интереснейший объект для анализа, для «философствования». Стремительность времени — стихия, в которую я погружен. «Безумное», как Вы изволили выразиться, время — это интереснейшее время, мое время…

Знаю, что время несет меня в небытие. Помните, у Брюсова: «Я жил, я мыслил, я прошел, как дым». Печаль? Наверное. Но светлая печаль. Все-таки и жил, и мыслил…

— Вы — счастливый человек. Страх времени — самый жесточайший страх… Завидую Вашему восприятию времени…

— Не завидуйте. Кто знает, что я буду чувствовать после 7 ноября 2017 года..

— Ну, что за такая, в самом деле, мистическая веха? Кроме Вас, этот день, похоже, никто не собирается праздновать.

Александр Евгеньевич, Ваш скорый отъезд настраивает на элегический лад. Скажите, если бы время вернулось вспять и юному Бовину предстояло бы все начать сначала, он согласился бы на вариант судьбы, какой выпал Вам?.

— Да. Я готов повторить свою жизнь, свою судьбу.

— Я понимаю, нет практически вопросов, которые Вам еще не заданы настырными журналистами… Но, может быть, Вам самому хотелось бы что-то сказать нам напоследок?..

— Кому «вам»? «Русским» израильтянам?.

— Нерусским», и израильтянам вообще.

— «Русским» я желаю, чтобы на «исторической родине» они, наконец, почувствовали себя как дома. Чтобы они помнили свою родину без эпитета. И чтобы дети и внуки, их не забывали русский язык — окно в огромный, неисчерпаемый мир русской культуры.

— А израильтянам?

— Надо держаться. Перефразирую Черчилля: «Если израильтяне не справятся с действительностью, действительность справится с израильтянами». Надеюсь, они справятся».

МАРТ-97

«Неопалимая купина» — Иерусалим: делить или не делить? — Нетаньяху в Москве: визит хороший, но бесполезный — Три «аксиомы Бовина»

1 и 2 марта мы с Петровной провели на Синайском полуострове, добирались до монастыря Святой Екатерины. Совсем рядом та самая гора, на вершине которой Моисей получил от Бога скрижали веры и знаменитые заповеди. Но взобраться на эту гору мы не решились. Все-таки 3 750 ступенек, — вырубленных монахами в скалах.

Но и в монастыре, который был построен в 4-м веке по велению императора Юстиниана, было интересно. Ведает монастырем греческая православная церковь. По моей просьбе митрополит Тимофей звонил в монастырь, так что у нас был небольшой «блат». Показали без очереди мощи Святой Екатерины — она святая, потому что даже под пытками не отреклась от веры во Христа. Там же на территории обители растет терновый куст, в пламени которого Бог явился Моисею — «Неопалимая купина». Каждый, кого, судьба забросит работать в Тель-Авив, должен посетить как минимум три точки: пирамиды в Египте, Петру в Иордании и монастырь Святой Екатерины на Синае. И многие у нас так и делали. А военный атташе полковник А.А.Иванов даже до Луксора добрался. До сих пор ругаю себя, что не последовал его примеру.

На обратном пути, который шел через пустыню Негев, посетили киббуц Сде-Бокер, где после отставки жил и где 1 декабря 1973 года в возрасте 87 лет умер Давид Бен-Гурион. Бен-Гурион, пожалуй, самая чтимая и легендарная личность и истории современного Израиля. Он родился 16 октября 1886 года в Плонске (Польша). В Палестине с 1906 года. Учился юриспруденции в Турции. В 1921 году избирается Генеральным секретарем Гистадрута. Был одним из основателей рабочей партии Мапай. В 1935 году избирается Председателем правления Еврейского Агентства.

В 1939 году правительство Великобритании опубликовало «Белую книгу», которая практически запретила иммиграцию евреев в Палестину. Это вызвало взрыв антианглийских настроений в ишуве. Но поскольку началась война с фашистами, Бен-Гурион произнес свою знаменитую фразу: «Мы будем оказывать помощь Британии в войне так, как будто нет «Белой книги», и бороться против «Белой книги» так, как будто нет войны».[60]