Судьба резидента ГРУ - Михаил Ефимович Болтунов

Разумеется, об этом «пассаже» на переговорах узнала контрразведка. Трудно сказать, поверил ли КРО окончательно в Любимова — торгового моряка-чиновника, но в том, что он профессионал своего дела — убедился.

Осенью посол СССР во Франции Виноградов и представитель Министерства морского флота Любимов были приглашены на церемонию инаугурации нового французского лайнера «Франция». Вечером, во время торжественного обеда посол подозвал Любимова и приказал срочно вылетать в Бордо, где терпел бедствие наш танкер «Нефтегорск».

Через несколько часов Виктор Андреевич был уже в дирекции порта Бордо, откуда осуществлялась связь с танкером. Он взял на себя переговоры с капитаном танкера и французскими спасательными службами.

Обстановка была сложной. После разгрузки нефтепродуктов танкер в балласте направлялся в Черное море. Сильно штормило. На борту был французский лоцман. Капитан танкера отпустил лоцмана раньше времени, до конца проводки узким каналом. Это была роковая ошибка. Через четверть часа, не заметив в темноте и в набегавших волнах очередную вешку, он не дал команду рулевому, и танкер с ходу выскочил на зыбкую песчаную «банку». Попытки снять корабль с мели не удались. Танкер еще глубже погружался в песок.

Сильный шквалистый ветер и крутая волна положили танкер на правый борт. Крен достигал критической отметки. Руководство порта и французские спасательные службы поставили вопрос об эвакуации экипажа танкера. В противном случае вся вина за возможную гибель людей возлагалась на советскую сторону.

Французы отказались доставить Любимова на борт танкера. Тем временем обстановка ухудшалась, и Любимов настоял на эвакуации экипажа. Сложная операция по эвакуации моряков вертолетами, без посадки на палубу, в предрассветных сумерках была проведена благополучно. Виктор Андреевич от имени Минморфлота и Черноморского пароходства представил капитану порта официальный документ, по которому за СССР сохранялось право собственности на покинутый танкер во французских территориальных водах.

Решение об эвакуации экипажа танкера было своевременным и правильным. Через несколько часов танкер под сильными ударами волн и ветра разломился на две половинки.

Прибывший на следующий день Главный инспектор по безопасности мореплавания Минморфлота СССР Стулов, осмотрев вместе с Любимовым место гибели танкера, одобрил действия Виктора Андреевича. Дело капитана танкера рассматривалось в Черноморском пароходстве. Он был понижен в должности и лишен на несколько лет права судовождения. После этой трагической истории французская контрразведка практически сняла наблюдение за Любимовым. До конца его командировки если и отмечались случаи слежки, то они были единичными и кратковременными.

Был в жизни Виктора Любимова и еще один примечательный случай, когда уже не французские контрразведчики, а наши, родные специалисты Морфлота признали сотрудника ГРУ за своего.

Его рекомендовали на работу в Ленинградское морское пароходство на весьма солидную и ответственную должность — заместителем начальника (!) пароходства по безопасности мореплавания. Да и рекомендовал не кто-нибудь, а работник обкома, заведующий отделом, который курировал транспорт. Знал он Любимова исключительно по работе, как представителя Минморфлота во Франции. Позже Виктор узнает, что его кандидатуру поддержал и один из самых известных и уважаемых капитанов пароходства, Герой Социалистического Труда, капитан крупнейшего пассажирского судна «Надежда Крупская» Оганов. Они тоже знали друг друга, как писали тогда в партийных характеристиках, «по совместной работе», часто встречались во французских портах, решали возникающие проблемы. И представьте, этот старый морской волк не усомнился в профессионализме Любимова.

В общем, сложилось так, что Ленинградский обком предложил кандидатуру Любимова. Разумеется, никто из предлагавших и не подозревал, что Виктор Андреевич — военный разведчик. Дело дошло до заместителя министра Морфлота по кадрам, который, зная истинное место работы Любимова, запросил ГРУ. Мол, вы не против, если Любимов перейдет на работу к нам?

В ГРУ переполошились. Что это за работу ищет Любимов в Ленинградском пароходстве? Пришлось объясняться, доказывать, что его инициативы тут нет. Случай скоро забылся как некое недоразумение, хотя он весьма примечателен. На мой взгляд, разведчик-крышевик Виктор Любимов достиг главного: в его легенду поверили и свои, и чужие. Поверили не случайные знакомые, а серьезные знатоки дела, профессионалы.

Возможно, это и помогло ему в будущем провести крупные разведоперации, в ходе которых были завербованы ценнейшие агенты советской военной разведки. И первым среди первых был источник под оперативным псевдонимом Мюрат.

Однако прежде чем приступить к рассказу о работе Любимова с Мюратом, следует отметить, что Мюрат пусть и был к тому времени суперагентом ГРУ и кавалером высшей награды СССР — ордена Ленина, но военная разведка не могла себе позволить роскоши выделить персонального сотрудника даже для такого агента. И потому на связи у Любимова было еще несколько информаторов, а точнее, двое — Бернар, заместитель генерального директора крупной французской химической компании, и Гектор — криптограф-шифровальщик Центрального узла связи вооруженных сил США в Европе. В дальнейшем к ним присоединятся еще два агента — Артур и Арман.

Не сказать об этих людях хотя бы коротко нельзя, ибо все последующие события, работа Любимова с Мюратом будут проходить параллельно с ними, нередко пересекаясь, создавая сложности и напряжение. Разумеется, никто из агентов об этом не догадывался, да и догадываться не должен был. И тем не менее это происходило в действительности, а слов, как говорят, из песни не выкинешь.

А теперь рассказ об агентах, можно сказать, коллегах Мюрата.

«В посланиях Кеннеди изложил…»

23 июня 1961 года начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза М. Захаров и начальник ГРУ генерал армии И. Серов направили в Центральный комитет КПСС документ. Вот что в нем говорилось дословно: «Направляю произведенный Главным разведывательным управлением анализ изменений в планах строительства американских вооруженных сил и военном бюджете США на 1961/62 бюджетный год, предложенных Кеннеди Конгрессу в посланиях от 28.3 и 25.5.61.

В посланиях Кеннеди изложил так называемый «новый курс действий», направленный на всемерное ускорение выполнения программы создания ракетно-ядерного оружия стратегического назначения, повышения боевой готовности всех видов вооруженных сил, на улучшение организации и руководства стратегическими действиями войск.

Наиболее крупные изменения предположено внести в планы разработки и производства оружия и военной техники.

На межконтинентальные баллистические снаряды «Минитмен», «Атлас», «Титан» Кеннеди просил выделить 1,9 млрд долларов, чтобы обеспечить создание к началу 1964 года 12 эскадрилий «Атлас» и 12 эскадрилий «Титан». Он рекомендовал также всемерно ускорить доводку и испытания снаряда на твердом топливе «Минитмен» с таким расчетом, чтобы к началу 1965 года иметь 12 эскадрилий с 600 снарядами на позициях. С этой целью Кеннеди предложил удвоить мощность промышленности по производству снарядов «Минитмен».

В этот период США форсированно размещали ракеты средней дальности «Тор» и «Юпитер» в европейских странах — Англии, Италии, Турции.