Людовик X, Филипп V, Карл IV. Последние Капетинги - Кристель Балуза-Лубе

художникам и поэтам, которое отражалось в богатстве ее коллекции произведений искусства и библиотеки, иногда сопоставимой с королевской, было для королевы средством утверждения своего ранга и власти. В XIV веке книга была редким предметом, предметом роскоши, обладание которым было признаком высокого социального положения. Книги дарили, обменивали и завещали. Обладание книгами было частью королевской и княжеской идентичности. Клеменция Венгерская имела отдельное помещение в королевской библиотеке, где хранилась ее коллекция из сорока одной книги. Это было больше, чем у ее мужа, у которого было всего двадцать семь книг. У Клеменции также была своя сокровищница в которой хранилась одежда из дорогих тканей, украшенная мехом, драгоценными камнями и самоцветами; гобелены; короны или диадемы и т. д.[172]. Клеменции пришлось полностью восстановить все это после того, как она в 1315 году, потеряла все свое имущество, когда корабль, на котором она пересекала Средиземное море, чтобы встретиться со своим будущим мужем, потерпел крушение[173].

Даже если ее влияние и было меньше, чем влияние королев в начале правления династии Капетингов, в XIV веке королева все же играла заметную роль на политической сцене и выполняла государственные обязанности дополняющие обязанности короля. Определенные функции, такие как посредничество, представительство или благотворительность, казалось, были специально зарезервированы за ней, а законы о регентстве признавали ее главенство в случае вакантности королевской власти.

Поэтому Людовик X управлял далеко не в одиночку; он мог рассчитывать на многочисленных офицеров и преданную свиту. Эта поддержка была тем более необходима, что сразу после прихода к власти ему пришлось иметь дело с непростым наследием доставшимся от отца.

Трудное наследие

Умиротворение разгневанного дворянства

Военные конфликты с Фландрией, создали в королевстве атмосферу почти постоянной войны. Армия королей Франции изначально была феодальной: служба в ней была частью обязанностей вассалов по отношению к своему сеньору, который созывал их для собственных нужд или для службы королю. Эта процедура, приспособленная к коротким военным кампаниям и ограниченная во времени, показала свои пределы при возникновении длительных конфликтов, как это было во Фландрии. Срок военной службы был фактически установлен в сорок дней подряд, и любой новый созыв армии не мог состояться до тех пор, пока не был соблюден должный перерыв. Филипп Красивый, чтобы обеспечить свою армию большим количеством воинов, часто прибегал к созыву арьер-бана (arrière-ban), который до этого времени использовался очень редко и правом созыва которого король злоупотреблял, так как он созывал своих вассалов (ban) вместе с их вассалами (arrière-ban), над которыми не имел прямой власти, так как не обеспечивал их никакими фьефами. Начиная с 1302 года, арьер-бан был даже распространен на всех мужчин, способных носить оружие, дворян и не дворян, вассалов и не вассалов, в рамках общей мобилизации, выходящей за рамки феодальной практики. Таким образом, посредники, а именно бароны королевства, были обойдены, что способствовало развитию королевского суверенитета в ущерб правилам сюзеренитета[174]. Такое развитие событий не могло не вызвать недовольства дворянства, которое, и без того потрясенное тяжелыми потерями, понесенными при Куртре, и чередой неудачных кампаний, почувствовало, что их феодальные права были ущемлены. Более того, практика, введенная Филиппом IV, противоречила воинскому призванию дворянства, которое все еще вдохновлялось рыцарством и его ценностями.

Вопрос финансирования войны также был очень острым и подогревал недовольство благородного сословия. До конца XIII века было принято, что король должен "жить на свои", обычные доходы от своего домена: доходы с земельных владений (cens), доходы от рыночных пошлин (tolls, tonlieux), прибыль от чеканки монет, личные доходы (taille), а также все доходы от вершения правосудия (штрафы, конфискация земли, выдача актов Канцелярией). Король также собирал доходы от вакантных епископств (regale)[175]. Наконец, с конца XII века десятина (décimes, теоретически взнос в размере 1/10) взималась, с согласия Папы, с доходов церковников в качестве помощи королям за их усилия, затраченные на крестовые походы[176]. Даже если эти доходы увеличивались с ростом размеров королевского домена, они оставались, при правлении Филиппа IV, намного ниже потребностей короля. Помимо расходов на войну, рост цен, особенно на предметы роскоши, и развитие административного аппарата привели к резкому увеличению числа офицеров получавших жалованье. Рационализация управления имуществом и Казначейством была уже недостаточна, чтобы справиться с этими растущими расходами. Например, примерно в 1290–1295 годах весь королевский домен обеспечивал казну от 400.000 до 600.000 ливров в год. Это было не очень много, в то время как жалованье служащих королевского Отеля составляло от 100.000 до 200.000 ливров в год. Также необходимо было вознаграждать, оплачивать, а иногда и премировать чиновников и сотрудников центральных и местных учреждений (членов Парламента, служащих Счетной палаты, бальи, сенешалей, советников, посыльных, сержантов и т. д.). В дополнение ко всему этому были расходы на работы по перестройке дворца Сите, а также расходы на содержание королевских резиденций. Обычного дохода, которого и так едва хватало в мирное время, было совершенно недостаточно для удовлетворения потребностей, вызванных ситуацией почти постоянного военного конфликта[177].

Чтобы справиться с нехваткой средств, Филипп IV использовал все имеющиеся в его распоряжении финансовые возможности. Во-первых, он прибегнул к займам, обложил евреев (регулярно облагаемых налогом под предлогом того, что они практиковали выдачу ссуд под проценты) и требовал десятину с церковников; также он собирал помощь с вассалов и наконец, обратился к манипуляциям с монетой. Это заключалось в изменении веса или доли драгоценного металла в монетах при их чеканке. При этом король получал прибыль, поскольку присваивал разницу между себестоимостью денежной эмиссии (стоимость металла) и объявленной стоимостью отчеканенных монет, которая, как правило, была завышена, и таким образом, возвращал в оборот меньше драгоценного металла, чем получал. Король также мог изменить обменный курс существующих монет с помощью специального указа, например, обесценив чеканную монету по отношению к счетным деньгам, что позволяло ему требовать больше монет при сборе доходов с земельных владений (ренты, цензов и т. д.). Содержание драгоценного металла в монете, которая была обесценена в 1295–96, 1303 и 1311 годах, а затем переоценена в 1306 и 1313 годах, не оправдывало ее официальный курс. Все это вызвало недовольство населения и привело к накоплению на руках старых монет и, как следствие, к кризису в торговле.

Филипп Красивый также ввел косвенные налоги с перевозок и продажи товаров (aids и gabelles)[178] и обобщил взимание aids и откупных, выплачиваемых вместо военной службы. Начиная с XII века, возможность откупа от феодальной помощи (то есть военной службы) развивалась под названием écuage, но эта договорная помощь постепенно выходила за пределы круга одних только вассалов. Филипп IV обратился с просьбой к городам и общинам, утверждая, что сложились исключительные обстоятельства. Так возникло прямое налогообложение. Хотя этот способ пополнения казны существовал с середины XIII века, он использовался редко и предварительно согласовывался с налогоплательщиками. В 1295 году был установлен первый налог в размере одной сотой от стоимости имущества — недвижимости, мебели,