Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 2 - Василий Васильевич Рязанов

нашему штабу, пока дорога свободная. Несмотря на возражения, отправил их к штабу Лелюшенко. Ерошенко спросил разрешения Рязанова, тот разрешил. У Лелюшенко радисты попали в бой с группой противника, а по дороге их обстреляли танки. Затем их атаковали примерно 600 пехотинцев врага. Но все обошлось. И у штаба атаку отбили, – радистки сражались, отстреливаясь от наступавшего противника, – и Беелитц при поддержке штурмовиков не сдали. Было это утром 1-го мая. Рязанов с КП Лелюшенко переместился в передовые танковые отряды. В отчете о боевых действиях, – осуществление управления авиасоединениями в ходе операции (ЦАМО, фонд 236, опись 2673, единица хранения 2742), – по этому поводу написано: «1.5.45, когда окруженная группировка противника к утру подошла в район Паухвитц, Шенефельд, Беелитц, ответственный офицер штаба корпуса на КП командира был вынужден из Беелитц переехать на основной КП командующего 4-й гв. ТА, причем находясь в полуокружении и выбираясь под непосредственным огнем танков и артиллерии противника. Гвардии старший лейтенант Ерошенко прибыл на КП командующего 4-й гв. ТА в Шенкендорф на радиостанции СЦР-399, потеряв по пути радиостанцию РСБ на автомашине Дожд, Виллиус и 5 человек из состава оперативной группы, в том числе двух офицеров. Но, несмотря на такую обстановку в районе Беелитц, командир 1 Гв. ШАК продолжал быть на КП в Беелитц, управлял частями корпуса, которые 1.4.45 уничтожали окруженную группировку Добриков, Ривен, Паухвитц, Шенефельд, Эльсхольц, Ресдорф, Шепе и отражали контратаки противника из района зап. Беелитц и в течение дня произвели 416 самолетовылетов, нанеся противнику большой ущерб в живой силе и технике». Я удивился, обнаружив в официальных архивных документах то, что мне было знакомо из давних рассказов мамочки моей, царство ей небесное, которые я полагал домашним преданием, точнее, некоторой локальной историей, не претендующей на масштабность. Однако она оказалась отражена в документах 1-го УФ. Только Ерошенко мама называла капитаном. Видимо, вскоре присвоили. И говорила мама, что было 6 погибших радистов, и «Виллис» фаустники сожгли под Потсдамом.

В отчете о боевых действиях корпуса за апрель написано «…старший лейтенант Ерошенко попросил разрешение убыть на основной КП командующего 4 гв.. ТА в пункт Шенкендорф. Получив на это разрешение от командира корпуса и выехав в 8.20 из Беелитц, он наткнулся на огонь противника из танков, кроме того в пункте Шлункендорф уже было до 600-800 пехоты противника. В 10.20 1.5.45 нач. опергруппы прибыл на основной КП командующего 4 гв. ТА с радиостанцией, потеряв по дороге от огня противника радиостанцию РСБ, смонтированную на автомобиле додж и 5 человек офицеров и бойцов».

В дни операции Рязанов редко бывал в штабе корпуса. Он был или на КП в самых острых местах, где его руководство было необходимым, или в полках. Там он разбирал действия летчиков, давал им советы, сам советовался с ними, поддерживал, подбадривал бойцов. Летчикам нужна поддержка. Каким бы уверенным не был он во время полета, человек живой, он не может быть постоянно в напряжении, на пике. Да и такие душевные силы теряются в полете, что снять стресс необходимо. А беседа с генералом, комкором, от которого зависят судьбы летчиков, полубогом в их глазах, его теплые слова, окрыляли, заставляли забыть о невзгодах. Душа пела от восторга. Причем Рязанов всегда был искренним. И если ругал, то за дело, и ругал искренне. И искренне хвалил. Летчики знали это, и после беседы с ним были готовы к выполнению любого задания.

Честность Рязанова, – прежде всего, с самим собой и с окружающими, – и создавала его авторитет и репутацию. Самым надежным критерием деятельности летчиков была оценка ее Рязановым. Его мнение сомнению не подвергалось. Да и простая встреча с командиром помогала его подчиненным. И.Г. Драченко вспоминал, как во время дождя прилетел Рязанов, и все сразу приободрились, словно он привез хорошую погоду. Драченко писал: «В эти дни в полках часто бывал командир корпуса генерал Рязанов. Он поднимал наш дух, нацеливал на решительные, грамотные в тактическом отношении и вместе с тем расчетливые действия. Советовал в каждой группе иметь ветерана боев, умудренного опытом прицельного бомбометания и противозенитного маневра». Перед отбытием в полки Рязанов прилетел в штаб корпуса и лично ознакомил комдивов с приказом, в котором определялись задачи по отражению контрудара 12-й армии Венка. 28-го апреля кризис берлинского сражения еще не разрешился; силы, достаточные для разгрома 12-й немецкой армии, только разворачивались в этот день.

29.04 1-й гшак содействовал войскам 4-й гв. ТА в отражении контратак 12 армии немцев в районе Беелитц. Рязанов руководил действиями штурмовиков. Все атаки 12-й армии Венка части 4-й ТА при помощи 1-го гшак отбивали, хотя одной танковой бригады, занимавшей оборону от озера Швидов до Тройенбритцена, явно не хватало для этого. Удары Илов корпуса явились в этот день решающими в борьбе с армией Венка. Действовали они совсем рядом с передним краем наших войск. Если бы не их удары, немцы бы прорвались. Рязанов выбрал свой КП на северо-западной окраине Беелитца, между шоссейной и железной дорогами. Он забрался на крышу высокого здания, и оттуда руководил боевыми действиями Илов, командуя не только большими группами, но и отдельными самолетами, – противник с восточной опушки леса, 500 м западнее Беелитц, несколько раз в течение дня атаковал город. В течение дня Рязанов был вынужден не раз менять место своего КП, – КП непрерывно обстреливался танковым, артиллерийским и минометным огнем. Но Рязанов не уходил из этого района. Именно силами частей корпуса в этом районе 29.04 были отражены все удары врага, а ему нанесен большой ущерб в живой силе и технике. В документах ЦАМО, фонд 236, опись 2673, единица хранения 2742, есть схема местонахождения КП командира 1-го гшак в период с 29.04 по 1.05. Во всей Берлинской операции, с 16.04 по 1.05, несмотря на сложность обстановки и два перебазирования штаба корпуса, управление частями, как на земле, так и в воздухе, организация взаимодействия групп Илов с танками на поле боя, были полностью сохранены, чем было обеспечено непосредственное сопровождение танков. В боях в районе Барут, Луккенвальде, Беелитц, действия штурмовиков велись, в основном, по данным своей разведки. Обстановка была настолько сложной, что ее часто не знали даже пехотные и танковые части. Авиаразведка штурмовиков о противнике была в это время первым источником данных о противнике. Штурмовики, непрерывно следя за движением врагов, сообщали эти данные своим войскам и били по врагу. Когда войска противника давили на наши войска, сжимающие кольцо окружения, штурмовики, управляемые комкором по радио, наносили удары, срывая попытки прорыва. Кризис и развязка берлинско-бранденбургского сражения 29.04