Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма - Николай Степанович Гумилев

конечным пунктом несостоявшегося путешествия двух поэтов. Можно предположить, что Иванов упоминал Нубию не случайно: перед Хальфой располагается знаменитый, самый отдаленный от традиционных туристских маршрутов древнеегипетский ансамбль — Абу-Симбел. В наше время, после строительства современной плотины большая часть этих нильских территорий затоплена озером Насер.

Стр. 5–6. — Имеется в виду поэма «Открытие Америки». См. №№ 91, 92 наст. тома и комментарии к ним.

94

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

ЛН (в комментариях, не полностью, с неверной датировкой).

Автограф — Архив Лозинского.

Дат.: 26 октября / 8 ноября 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Почтовая открытка — фото с изображением суданского жителя рядом с ослом, запряженным в арбу и надписью «Vegetable Man, Port Sudan» (Торговец овощами, Порт-Судан), — адресованная: «Russie (via Brindizi) Петербург. Редакция журнала «Аполлон». Мойка, 24. Его Высокородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому». Штемпель почтового отделения Джидды — 08.11.10. Остальные штемпели — неразборчивы.

Стр. 1 — Джидда (у Гумилева — Джедда) — порт на восточном берегу Красного моря в нынешней Саудовской Аравии. Описание города и его окрестностей, включая «могилу Евы», оставил Ш. М. Ишаев, служащий русского консульства в Джидде за 15 лет до появления там Гумилева: «В 1895 году я служил в г. Джедде, лежащем на берегу Красного моря, в области Аравии — Геджасе <...>. Джедда — довольно значительный город, главный торговый пункт Геджаса; на его рейде часто останавливаются пароходы и суда, ведущие сношения Европы с восточною Африкою, южною Персиею, Индиею и дальним Востоком. Через Джедду двигается также масса мусульманских паломников в Мекку, приезжающих из разных стран на судах и пароходах. Здесь они высаживаются и совершают сухопутную поездку в Мекку, до которой от Джедды не более семидесяти верст. Для охраны интересов паломников в Джедде находятся консульства от европейских государств, имеющих подданных мусульман; в числе консульств имеется и русское, в котором я и служил.

Город Джедда расположен на пустынном берегу моря, как в нем, так равно и в окрестностях почти вовсе нет растительности, исключая нескольких финиковых пальм. Джеддинский рейд не отличается благоустройством. <...> Особых достопримечательностей в городе нет, исключая могилу Евы, которая находится за городом, посреди большого кладбища. Могила праматери всех людей имеет в длину до 60 аршин (42,7 м — Ред.); в головах поставлено что-то вроде мраморной плиты с арабскими надписями и растет финиковая пальма; в ногах растут какие-то кустарники. Над срединой могилы построены два помещения под одною крышею; одно из них считается мечетью, а в другом имеется гробница, к которой приходят паломники и прикладываются. У входа, снаружи, находится выдолбленный в большом камне резервуар, напоминающий собой колоду, из которой поят лошадей; в него наливают воду и его считают Зем-Земом Евы. Здесь живет много шейхов, а еще больше нищих женщин и детей; они собирают подаяние у являющихся на поклонение паломников.

Как сказано выше, могилу Евы окружает кладбище, на котором, между прочим, похоронен первый русский консул в Джедде действительный статский советник Шагимардан Мирясович Ибрагимов, умерший от холеры в первый же год своего назначения (в 1892 г.). На его могиле поставлен камень с надписью на русском и арабском языках его преемником консулом г-м Левицким» (Ишаев Ш. М. Мекка — священный город мусульман. Рассказ паломника. Гл. 1. Цит. по: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Arabien/Isaev/text.htm).

95

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф — Архив Лозинского.

Дат.: 16 апреля 1910 г. — по почтовому штемпелю.

Оригинал письма написан на обороте художественной открытки с изображением — «Addis Ababa. Marchants» («Аддис-Абеба. Купцы»), — адресованной: «Петербург. Его Высокородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому. Мойка, 24. “Аполлон”». Штемпель почтового отделения Царского села — 16.04.11. Штемпель отделения городской почты С.-Петербурга — 16.04.11.

С. 3. — Гумилев приехал из африканского путешествия «больным сильнейшей африканской лихорадкой» (Труды и дни. С. 206), подхваченной, очевидно, в лесах Кении, в районах озер Родольфо и Виктория. См. ст-ние «Экваториальный лес» (№ 17 в т. IV наст. изд.), ретроспективно обращенное к этому мотиву:

Я спросил, почему он так мертвенно бледен,

Почему его руки сухие дрожат,

Как листы? — «Лихорадки великого леса». —

Он ответил и с ужасом глянул назад.

Как сообщала Лукницкому Ахматова, с середины апреля 1911 г. у него «возобновились приступы африканской лихорадки» (Труды и дни. С. 207). Однако не только болезнь помешала ему «приехать» к Е. А. Зноско-Боровскому в субботу 16 апреля 1911 г.: в этот день он впервые за два года посетил поэтический вечер «Кружка Случевского» (см. комментарий к № 53 наст. тома), который прошел на квартире И. И. Ясинского (Черная речка, Головинская улица, д. 9). На вечере присутствовали Ф. Сологуб, В. И. Кривич, С. В. фон Штейн и др. (см.: Азадовский К. М., Тименчик Р. Д. К биографии Н. С. Гумилева (Вокруг дневников и альбомов Ф. Ф. Фидлера) // Русская литература. 1988. № 2. С. 178). На этом вечере Гумилев прочитал ст-ния «Ослепительное» и «У камина» (№№ 4, 10 в т. II наст. изд.). Подробное описание этого эпизода — в воспоминаниях А. А. Кондратьева (Последние известия (Ревель). 20 февраля 1927 (№ 48). С. 2). На следующий день (воскресенье, 17 апреля) встреча Гумилева с его «аполлоновским» окружением снова не состоялась: у него в Царском селе гостил один лишь В. Г. Князев — о чем свидетельствует «обиженная» запись в дневнике М. А. Кузмина (см.: Кузмин М. А. Дневник. 1908–1915. СПб., 2005. С. 276). Стр. 4–5. — О Г. И. Чулкове см. комментарии к стр. 19 № 59 в т. VII наст. изд. В апреле 1911 г. он сближается с Гумилевым: вместе с Кузминым, Князевым и Чудовским наносит ему визит после его возвращения из Абиссинии (27 марта 1911 г.), присутствует на «африканском» докладе поэта в «Аполлоне» (см.: Тименчик Р. Д., Лавров А. В. Материалы А. А. Ахматовой в Рукописном отделе Пушкинского дома на 1974 г. Л., 1976. С. 68), а на следующий день, вместе с Гумилевым, Кузминым и Зноско-Боровским устраивает «вечер Т. Готье» — с привлечением эфира, В. Э. Мейерхольда, «4-х дам» и «для <Кузмина> кого-нибудь» (см.: Кузмин М. А. Дневник 1908–1915... С. 272). Стр. 5–7. — Поэтесса Мария Людвиговна Моравская (1889–1947), будущий автор детских стихов (сб. «Апельсиновые корки» (1914)), достаточно оригинальной, «разговорной» камерной лирики («Золушка думает» (1915)) и затем, в эмиграции, католическая монахиня в Америке, дебютировала одновременно с Ахматовой на «башне» Вяч. И. Иванова 14 марта 1911 г. (см.: