Борис Соколов - Рокоссовский

Когда все познакомились друг с другом, фельдмаршал пригласил в зал. На столах — угощение. Но не до него — люди по-прежнему увлечены беседой.

Меня с фельдмаршалом засняли у карты, вывешенной на стене. Снимались все: кто в одиночку, кто группами.

Встреча прошла тепло и оставила у нас хорошее впечатление. Британские офицеры, да и сам Монтгомери, оказались в действительности проще и общительнее, чем мы их себе представляли. Тепло прощаемся. Провожают нас те же офицеры во главе с генералом Боулсом, командиром воздушно-десантной дивизии.

На любезность мы ответили любезностью и пригласили к себе фельдмаршала Монтгомери и его соратников. Прием решено было провести с русским гостеприимством.

В почетный караул ставим кубанцев 3-го гвардейского кавалерийского корпуса Осликовского в конном строю, в полной казачьей форме. На Монтгомери и его офицеров они произвели огромное впечатление. Англичане долго провожали восхищенными взглядами лихо удалявшуюся конницу. После церемонии встречи гости были приглашены в большой зал, где умело и со вкусом был сервирован стол. Сидя за обильным столом (у англичан беседовать приходилось стоя), наши гости почувствовали себя еще лучше. Беседа приняла задушевный характер. Сам Монтгомери, сначала пытавшийся в очень деликатной форме ограничить время своего визита, перестал поглядывать на часы и охотно втянулся в общий разговор.

В заключение с концертом выступил наш фронтовой ансамбль. А нужно сказать, он у нас был прекрасным. Этим мы окончательно покорили британцев. Каждый номер они одобряли такими неистовыми овациями, что стены дрожали. Монтгомери долго не мог найти слов, чтобы выразить свой восторг и восхищение.

Уже поздно вечером фельдмаршал и его офицеры тепло распрощались с нами.

Эта встреча вселила в нас чувство уверенности, что люди разных государств, говорящие на разных языках, и даже с разной идеологией при желании могут жить в дружбе, с уважением относясь друг к другу».

Свою зарисовку встречи с Монтгомери оставил нам и П. И. Батов:

«Вскоре после Дня Победы позвонил Рокоссовский:

— К нам приезжает Монтгомери. Имеешь желание видеть заморского гостя?

Вместе с Николаем Антоновичем Радецким выехали в 70-ю армию, где намечалась эта встреча.

Мы стояли в строю, а командующий вел английского фельдмаршала, знакомя с людьми. Остановившись против меня, Рокоссовский сказал: „Вот генерал, армия которого открыла нам ворота через Одер“. Эта фраза через полчаса доставила нам с Радецким много хлопот. Англичане после Ла-Манша считали себя непревзойденными мастерами форсирования водных преград. Но они понимали, что такое Одер под Щецином, и засыпали нас вопросами: как было организовано форсирование? Может быть, имелись подводные танки или использовались большие воздушные десанты? Один из англичан, взглянув на мои орденские планки, увидел знак ордена Британской империи второй степени и спросил переводчика, за что генерал получил эту награду.

— Ему вручили ее после Сталинградской битвы.

— О! — горячо воскликнул английский генерал. — Там было начало победы!..

Английские коллеги восторженно говорили о русском солдате, о героизме нашего народа. Говорили, что гордятся своим великим союзником.

Потом остались только свои товарищи. Впервые после боев за Одер мы собрались вместе. Кто-то сказал, что в Москве намечается парад Победы. По Красной площади пройдут сводные полки фронтов.

Вспоминали пройденный путь. Много хороших искренних слов было сказано в адрес командующего фронтом. Рокоссовский с веселыми глазами стоял в кругу офицеров и генералов, слушал, потом махнул рукой и сказал: „Бросьте, товарищи, все это. Что бы я мог сделать без всех вас…“».

Монтгомери ограничился более скромным фуршетом, а Рокоссовский закатил полноценный банкет. И дело здесь было не только в традиционном русском гостеприимстве, хотя оно, несомненно, стояло на первом месте. На фуршете гости выпивают и закусывают стоя, что позволяет им свободно перемещаться по залу и беседовать друг с другом. По воспоминаниям Рокоссовского, оживленная беседа продолжилась и в фуршетном зале, так что об угощении как-то забыли. На банкете же все сидят на заранее отведенных местах за огромными столами и круг собеседников ограничивается теми, кто сидит рядом. К тому же за банкетным столом соблюдается строгая протокольная иерархия, Таким образом, контакты англичан с советскими генералами и офицерами были ограничены. За банкетным столом их гораздо легче было контролировать. Правда, подавляющее большинство советских генералов и офицеров ни английского, ни других иностранных языков не знало, и общаться с ними могли только британские офицеры-переводчики.

Внук маршала Константин Вильевич Рокоссовский со слов матери рассказывал:

«В мае 45-го дед был в Западной Померании. Когда стало известно, что немцы капитулировали, он собрал свой штаб и объявил эту радостную новость. Ни криков, ни объятий не было — все молчали. Дед понимал состояние друзей, предложил всем выйти в сад, присесть на скамеечку и покурить. Вот так, сидя в саду, вспоминая пережитое, он встретил Победу. Потом были салют, прием у фельдмаршала Монтгомери, ответный прием, после которого англичан, обессиливших от русского гостеприимства, пришлось развозить по домам. Перед этим был такой курьезный случай: в марте 45-го деда наградили орденом Победы. Наградили дважды. Дело в том, что, когда он ехал домой, замок расстегнулся и орден упал на пол в машине. Дед этого даже не заметил. На следующий день приехал шофер и торжественно вручил ему этот орден во второй раз».

По словам Константина Вильевича, на банкете в честь Монтгомери Рокоссовский произнес такой первый тост: «Я предлагаю поднять бокалы за организаторов наших побед, за руководителей, обеспечивших полный разгром гитлеровской Германии, за Сталина, Черчилля и Рузвельта». Константин Константинович показал себя хорошим дипломатом. Примечательно, что он провозгласил тост за недавно умершего президента Рузвельта, которого считал подлинным организатором победы, а не за действующего президента Трумэна.

Здесь надо уточнить, что 7 мая, в день, когда Рокоссовский был на приеме у Монтгомери, начальник Штаба оперативного руководства ОКВ генерал-полковник Альфред Йодль подписал капитуляцию всех германских вооруженных сил. Очевидно, это событие и отметили Рокоссовский и генералы его штаба, выйдя в сад покурить. А в то, что после русского банкета британских генералов выносили как поленья, вполне можно поверить. Мой покойный отчим, генерал-майор-инженер Олег Григорьевич Лемтюжников, в 1942 году офицер-артиллерист, рассказывал, как к ним на фронт приезжал с визитом личный представитель президента США сенатор Уэнделл Уилки. Банкет давали в штабе армии (или фронта). Отчима, естественно, на этот банкет не пригласили — не по чину. Он мог наблюдать только, как после банкета высокого американского гостя вынесли без чувств и как ценную кладь бережно погрузили в автомобиль. Банкет был днем, и на следующий день Олег Григорьевич с удивлением прочел в газетах, что вечером того дня, когда был банкет, Уилки присутствовал еще на каком-то торжественном мероприятии в Москве. Отчим поразился, что за несколько часов мертвецки пьяный американец сумел прийти в себя.