Майя Улановская - История одной семьи

Дорогая моя Наденька! Хотя и с опозданием, поздравляю тебя с праздником. Сегодня весь день вспоминаю тебя. Вспоминаю всю твою заботу обо мне, твои чудесные подарки к этому дню. А я так никогда и не смогла вознаградить тебя за твою заботу. Прости, родная, и верь, что, несмотря на мою невнимательность, я тебя всегда вспоминаю с большой любовью и благодарностью. Получила твоё письмо. Большое спасибо за вниманье. Я не пишу длинное письмо, потому что уверена, что ты не сегодня-завтра будешь дома. Тётя Мария (ты с ней гуляла вечером перед моим отъездом) передаёт тебе привет (она уехала на 21-ю), а также Клава Г., тётя Оля. Мария П. и Оля, кажется, вместе с Верочкой. Целую тебя крепко. Майя.

1.5.55.

Милая, дорогая мамочка!

В прошлое воскресенье получила твоё письмо от 4-го апреля вместе с письмом Сусанны и сейчас же ответила. Мамочка, ещё раз повторяю, что меня страшно огорчают твои упрёки и сетования на то, что я мало пишу, и вообще, что наши письма пропадают. Прошу тебя, не огорчайся, это неизбежно, ведь было хуже, вспомни, как мы долго друг о друге ничего не знали. Ведь я за 52 и 53 годы получила два коротеньких письма от бабушки, и всё. А теперь — редкую почту я не получаю писем. И ты, наверное, тоже. Так не надо переживать.

Кроме того, ты ведь понимаешь, что со мной ничего не может случиться. Здоровье у меня такое, что лучшего желать нельзя. Вообще, в материальном отношении всё в порядке. Работа лёгкая, хорошие люди тоже всегда находятся. А это, ты знаешь, самое важное. Очень жаль, что мы расстались с Верочкой и наверное больше не встретимся. Письма получаем друг от друга очень редко. Единственное, что со мной может случиться — это перемена местожительства. Но меня это не пугает. Это обещает возможность встретиться с Верочкой или Галей. И с трепетом слушаю разговоры о возможности перемещения в ваши края.

Мария Павловна взяла шефство над моей внешностью. Я, ты знаешь, не очень обращаю на это внимание. А благодаря ей я даже иногда завиваю волосы и становлюсь похожей на папуаса, а это всем нравится. Она вообще заставляет меня прилично одеваться и даже чистить ботинки.

Ещё немного потеплеет, и буду щеголять в голубых тапочках и носочках, которые ты прислала, и в прочих нарядах. Теперь я хожу в костюме, сшитом из материала, присланного Стеллой. Все говорят, что мне в нём очень хорошо. Дорогая мамочка, я пишу всякую чепуху, но ты писала, что тебе интересно всё.

Мамочка, передай большой привет Надюше и Сусанночке, я им в прошлых письмах тоже написала.

Большой привет Регине С. от Марии Павл. и от Гражины.

15.5.55.

Моя родная, хорошая мамочка!

Приходится повторяться в письмах. Я тебе уже писала, что получила от папы два письма с нового места. Твою открытку с его адресом — не получила. Посылку, о которой ты спрашиваешь, я не получила. Вероятно, у Стеллы не было возможности её послать, там более, что я писала, что ни в чём, кроме очков, не нуждаюсь. Теперь я купила очки за деньги, высланные бабушкой. И прошу тебя, мамочка, не думай, пожалуйста, ни о каких посылках мне. Я сама собираюсь послать бабушке твою шубу. На днях у меня опять будут нужные средства, и только причины, от меня не зависящие, могут помешать мне послать шубу.

Мамочка, я прекрасно понимаю, как папе нужны наши письма. Я ему пишу тоже нередко, хотя реже, чем тебе, потому что он спокойнее, чем ты, относится к тому, что письма получает нечасто. На днях получила от него два письма и открытку. Он всё ещё убеждает меня не быть сектанткой. Хорошо, что ты меня знаешь, и тебе не приходят в голову такие нелепые предположения.

Теперь здоровье папы беспокоит меня совсем с другой стороны — благополучно ли он пройдёт мед. комиссовку перед тем, как ему разрешат уехать к Ирине.

Рада, что ты её скоро увидишь. Она тоже хочет поскорее поехать к тебе на свидание. Говорят, она у нас очень хорошенькая. От них обеих я письма получаю. Когда некоторое время писем нет, я знаю, что у них просто мало свободного времени. У нас здесь каждый день происходит что-то новое, люди часто уезжают домой. Жить в материальном отношении стало очень легко. Много раз я тебе уже писала, что здоровье моё буквально цветущее, лучше, чем у всех моих друзей. Честное слово, это правда. Ты спрашиваешь о друзьях. Их у меня всегда достаточно. Ко мне все, за редким исключением, хорошо относятся.

У нас уже тепло. Я вам завидую — у вас природа совсем, как в Москве. Странно — почему-то, действительно, сильнее всего хочется на волю весной. А, казалось бы, какое нам дело до погоды?

Целую тебя крепко, не переживай ни за что, всё хорошо, как только может быть в нашем положении.

Сусанночка, очень была рада получить твоё письмецо и открытку. Стихи мне тоже очень нравятся. Жаль, я Багрицкого совсем почти не знаю. В предыдущих письмах я тебе писала и послала свою карточку тебе и Наде Коваленко. Очень хочу иметь твою. Боюсь, что вы преувеличиваете мои хорошие качества. Как бы мне не разочаровать вас. Пишу мало, чтобы вернее дошло. Целую тебя и жму руку. Я так мечтаю встретиться с тобой, моя милая сестричка. Майя.

Сусанна мне послала свои стихи, назвав их стихами Багрицкого.

Отца «сактировали», и суд его как инвалида освободил. Но нужно было, чтобы кто-нибудь взял его на иждивение. Соответствующая справка от сестры запоздала, его отправили в Тихоновский инвалидный дом под Карагандой. Дальнейшие хлопоты в этом направлении ни к чему не привели, так как сестра жила в Москве, режимном городе. Освободился он и приехал в Москву через год, после 20-го съезда партии.

Письмо от Сусанны (вначале) и мамы:

20.5.55

Родная Маюшка! Только что получили твоё письмо, если бы ты знала, сколько было радости! Я отвечаю сразу, очень уж хочется поговорить с тобой. Начну с того, что мама просто-таки возмутилась, и очень забавно, по поводу того, что ты её уговариваешь не беспокоиться отсутствию писем: «Откуда она взяла, что я переживаю, что меня надо утешать?», и т. д. Она такой молодец, что утешать её, действительно, не приходится. Держится чудесно, бодра, смотрит на мир очень ясными и спокойными глазами, у неё много юмора, ни в чём никаких трагедий, всё очень разумно и хорошо. Я не перестаю восхищаться её взглядом на вещи, вообще всем в ней. С ней так легко и просто, она всё понимает и чувствует.

Дорогая моя, тётя Вера[132] живёт с мужем в Донбассе. Больше я ещё ничего о ней не знаю. Я уже два раза просила Аду, сестру Бориса, узнать у родных Мельникова их точный адрес, но пока почему-то нет от неё ответа. Я тебе писала, что число отъезда Жени и Владика — 29.4. (как сообщают), а Бори — 1 марта[133]. Я всё же верю, что они — есть. Скоро всё выяснится. А эти страшные числа — не нужно думать о них, нельзя этому верить. О Борисе я писала в разные места и в разное время 8 раз. Или молчание, или — тот же ответ. Я не могу не думать о них, не жить вместе с ними, чувствую их такими близкими, просто неотрывными, несмотря на все эти годы. О Жене — я плохо его знаю, т. е. была с ним знакома только около 3-х месяцев. Знала его очень увлекающимся, полным ребяческой романтики, хорошим товарищем, немного «путаником», которому ещё нужно повзрослеть.