Сергей Баблумян - Вокруг и около

Ознакомительный фрагмент

Новый порядок старого АОДа (Армянского общенационального движения), при котором те, кто не был с нами, тот был против нас, подхлестнет еще одну волну эмиграции без сколько-нибудь ощутимого встречного движения сторонников нового-старого вождя из-за рубежа домой. Во-первых, их, этих сторонников, не так уж много, как пытаются представить, а во-вторых, есть режимы, которые удобнее рассматривать издалека, чем жить при них: радость от общения глаза в глаза часто мимолетна, как цветение абрикоса.

Еще не выпало из памяти время, когда признавать надо было только АОД, а теперь вот велят прислушиваться исключительно к новорожденному Конгрессу и предупреждают о вреде для общественного здоровья верить Конституционному суду, чем слегка напоминают Минздрав. Меж тем главный и окончательный суд страны не нашел оснований пересматривать решение Избиркома по президентским выборам. «Плевать!» – заметил по этому поводу один убежденный демократ из Еревана. Получилось почти как в случае, когда Фадеев передал Сталину рукопись повести Платонова под названием «Впрок», а Сталин вернул ее с пометкой «Сволочь». Бездоказательно, но твердо.

На выборах, если они проводятся не в странах, где справедливость выбора у гражданского общества в крови, власть и оппозиция всегда считают по-разному, но, как правило, выигрывает власть. О чем первый президент Армении знает лучше и второго, и третьего. Все дело в чувстве меры и стремлении растопить горький осадок последующей образцово-показательной работой. Главное занятие оппозиции – обличать, святая обязанность власти – делать жизнь людей лучше, поднять престиж страны выше, и в этом ее неоспоримое преимущество перед проигравшими. Грех не воспользоваться.

Восточные мотивы

– Это кто? – полюбопытствовал американский крошка-внук, отвлекая старших от главного сюжета российского ТВ.

– Это Дмитрий Медведев. Скоро он будет президентом.

– А как он знает, что будет президент? – спросил малыш.

Вопросы есть? Новое поколение выбирает «Пепси» и демократические ценности.

Заявил о том, что будет президентом, и Левон Тер-Петросян. Как он об этом знает, я не знаю. Но с большой долей уверенности могу предположить, что президентом он уже не станет. Почему не станет?

Есть два момента, подводящие к сравнению Левона Тер-Петросяна с Мао Цзэдуном. После того как светоч китайской революции угас и страна резво понеслась вперед, интерес и уважение к вождю не стали памятью давно минувших дней. Товарищ Мао, слушавший нас вместе с товарищем Сталиным, в отличие от отца советских народов политическим изгоем не стал. Заслуги и ошибки китайского лидера его соотечественники оценивают в соотношении семьдесят на тридцать. У Тер-Петросяна и его товарищей все ровно наоборот, если не хуже. Значит, семьдесят процентов, а то и больше, отойдут от Левона Акоповича к другим.

Второй момент. Если «великий кормчий» решил оказаться в коммунизме при помощи одного Великого скачка, то и Левон Тер-Петросян намеревался с той же прытью перескочить из недоношенного социализма в процветающий капитализм. И у того, и у другого случился конфуз, ноу другого конфуз был и больше, и очевидней. Потому как в маленькой Армении, в отличие от большого Китая, всё как на ладони.

Большой прыжок в пропасть был совершен у нас в то время, когда жить по-старому уже не могли, а по-новому еще не умели. Впрочем, так выглядел не только армянский полит-экономический пейзаж, то же – по всему бывшему Советскому Союзу. Тут со своей перестройкой Михаил Горбачев и подоспел.

«Старые бедствия устранялись, но новые блага чувствовались слабо. Общество было довольно покоем, но порядок ветшал и портился, неподновляемый и недовершаемый. Делам предоставляли идти, как они заведены были, мало думая о новых потребностях и условиях. Часы заводились, но не проверялись». Василий Ключевский, русский историк. XIX век. О России. Интересно, правда?

Возвращаемся в Армению, где к власти пришел Он. В нужное время занял лучшее место. Детально, во всех подробностях и со смаком осмыслил проклятое прошлое, представшее вскоре чуть ли не земным раем. Вследствие чего народ частично разбежался по миру. «Тиха украинская ночь» – прямо как про Армению времен нашего Недосверхчеловека.

Потом Его ушли. Теперь Он захотел вернуться. Со взбудораженной агрессивностью, как у медведя-шатуна после прерванной спячки, собирается вновь осмыслить прошлое, которое однажды уже было нашим настоящим. Думает, поймут, поверят, простят. На кого надеется? Найдется ли в достаточном количестве легковеров? Очень не хотелось бы выглядеть большим идиотом, чем ты есть на самом деле.

…В советские времена и после были и остаются люди, которым высшая власть категорически противопоказана. Это люди с низкой социальной чувствительностью. У кого порог сострадания начисто отсутствует, а синдром собственного величия заточен до блеска. Такие человеко-машины могут быть использованы в работе, связанной с чем угодно, но только не с людьми. Хороши они, к примеру, при составлении энциклопедических словарей, годятся для изготовления гербариев, уместны при снятии метеорологических показаний… Но чтобы ведать судьбами народов – это им решительно нельзя. Ради гуманизма вообще и во избежание личных трагедий в частности.

Отступление: из восточных тонкостей на заданную тему. Весной 1945 года японский вице-адмирал Ониси сформировал Особый ударный отряд Божественного ветра. В него вошли молодые люди, добровольно согласившиеся стать пилотами-смертниками. Камикадзе заметно помогли японской армии, но переломить ход войны не смогли. И тогда, осознав свою ответственность за гибель более чем тысячи молодых людей, вице-адмирал совершил харакири.

История жизни и смерти Ониси-сана пересказана не для того, чтобы воспринимать ее линейно. Вспарывать живот после провалов в личной жизни и общественно-политической деятельности совсем не обязательно, но и смущать народ победоносным «Банзай!», в то время как задумываться надо над другим, тоже не дело.

Что автор понимает под «другим»? А вот что. Время, когда в Японии распускается сакура и наливаются багрянцем клены, а в Армении цветет абрикос и курс доллар стремится вниз – лучшее для раздумий о себе и своей роли в истории. Сидишь под фруктовым деревом, и в голову приходят разные мысли. Вспомнишь, например, из записной книжки Ильфа вот это: «Иванов решает нанести визит королю. Узнав об этом, король отрекся от престола».

Тут вам на голову падает абрикос, после чего фраза звучит немного по-другому. «Узнав, что король собирается вернуться на престол, народ отрекся от короля».

Дерево продолжает цвести. Мы не уходим, сидим под ним. И думаем…

Конец ознакомительного фрагмента