Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

у Ивана Ивановича первый раз приехавшим после светских визитов и одетым в синий фрак с золотыми пуговицами, изображающими львиные головы, в светлых клетчатых панталонах, в белом жилете и в цветном галстухе. Такого рода была в то время мода».

Из Петербурга Иван Сергеевич направился в Спасское, где его с нетерпением ждала мать. Все домашние были безмерно рады его приезду – не только мать со сводной сестрой Варенькой, но и дворовые, для которых его приезд означал послабление строгого режима, установленного Варварой Петровной. Здесь он провел лето и осень.

В эти месяцы он часто ходил на охоту с дворовым Порфирием, с которым они сильно сблизились во время «берлинских университетов», и с Афанасием. Вместе с тем он не забывал показывать себя любящим сыном и был очень нежен и внимателен к матери. Он даже охотой жертвовал иногда, видя, что ей приятно будет провести с ним время. Сам возил мать по саду в коляске, не давая это делать другим (из-за водянки ноги Варвары Петровны ослабли, и она не ходила гулять самостоятельно).

Среди многочисленных слуг матери приметил молодой Иван простую девушку, работавшую в Спасском белошвейкой по вольному найму, Авдотью Ермолаевну. Была она из московских мещанок, и молодому помещику сразу приглянулась. Павел Фокин в своей книге «Тургенев без глянца», со слов некоего «мемуариста» (бывшего крепостного матери писателя), описывает девушку как «весьма обыкновенную кареглазую блондинку с очень русским, чистым лицом с правильными чертами; скромную, тихую, весьма женственную и привлекательную». Ее милый облик запал в душу писателя, девушка тоже заметила восхищенные взгляды Тургенева и не смогла не ответить на чувства и желания хозяйского сына.

Свое увлечение описал Иван Сергеевич позднее в романе «Дворянское гнездо», пересказывая историю родителей Лаврецкого. Рассказал, как мучительно томился от скуки Иван Петрович, вернувшийся из столицы в деревенскую степную глушь к родителям. «Только с матерью своею он и отводил душу и по целым часам сиживал в ее низких покоях, слушая незатейливую болтовню доброй женщины и наедаясь вареньем. Случилось так, что в числе горничных Анны Павловны находилась одна хорошенькая девушка, с ясными, кроткими глазками и тонкими чертами лица, по имени Маланья, умница и скромница. Она с первого разу приглянулась Ивану Петровичу; и он полюбил ее: он полюбил ее робкую походку, тихий голосок, тихую улыбку; с каждым днем она казалась ему милей. И она привязалась к Ивану Петровичу всею силою души, как только русские девушки умеют привязаться, – и отдалась ему. В помещичьем деревенском доме никакая тайна долго держаться не может: скоро все узнали о связи молодого барина…»

Это увлечение закончилось беременностью Авдотьи. Слухи об этом дошли до Варвары Петровны, которая, чтобы проучить новоприбывшего берлинского умника, закатила по этому поводу грандиозный скандал. Авдотью она заперла в чулан, а Иван, который заикнулся, что готов жениться, чтобы искупить свой грех, был с позором изгнан с глаз долой. Испугавшись, что Иван сдуру и вправду женится на служанке, Варвара Петровна выслала «мерзавку» в Москву, где жили ее родители. 9 мая 1842 года у Авдотьи родилась дочь, которую при крещении назвали Пелагеей. Авдотью Ермолаевну впоследствии выдали замуж за мещанина Калугина. Тургенев пожизненно выплачивал ей ежегодную пенсию. В 1875 году она умерла, о чем Иван Сергеевич получил уведомление через тульского губернатора.

Свою возлюбленную Тургенев называл в «Дворянском гнезде» «тихим и добрым существом, бог знает зачем выхваченным из родной почвы и тотчас же брошенным, как вырванное деревцо, корнями на солнце; оно увяло, оно пропало без следа, это существо, и никто не горевал о нем».

А вот сходный образ появился в стихотворении «Цветок», написанном Тургеневым в 1842 или в 1843 году и, несомненно, навеянном воспоминаниями об Авдотье Ермолаевне:

  Тебе случалось в роще темной,

  В траве весенней, молодой,

  Найти цветок простой и скромный?

  (Ты был один в стране чужой.)

  Он ждал тебя – в траве росистой

  Он одиноко расцветал…

  И для тебя свой запах чистый,

  Свой первый запах сберегал.

  И ты срываешь стебель зыбкий,

  В петлицу бережной рукой

  Вдеваешь, с медленной улыбкой,

  Цветок, погубленный тобой.

  И вот идешь дорогой пыльной;

  Кругом – всё поле сожжено,

  Струится с неба жар обильный,

  А твой цветок завял давно.

  Он вырастал в тени спокойной,

  Питался утренним дождем

  И был заеден пылью знойной,

  Спален полуденным лучом.

  Так что ж? Напрасно сожаленье!

  Знать, он был создан для того,

  Чтобы побыть одно мгновенье

  В соседстве сердца твоего.

* * *

В середине сентября Тургенев уехал из Спасского в Москву, где в материнском доме на Остоженке он прожил всю зиму, занимаясь подготовкой к магистерским экзаменам и посещая литературные кружки и салоны.

Вскоре после приезда в Москву Иван Сергеевич навестил семью Бакуниных в Тверской губернии в селе Премухино. Там и познакомился с Татьяной Бакуниной, и там между ними начался знаменитый роман в письмах, названный биографами писателя «премухинским романом». Татьяне Александровне было тогда 25 лет. Она была на три года старше Тургенева, казалась уже сложившимся человеком, со своими идеалами и взглядами. Знакомый с ней Белинский писал: «Что за чудное, за прекрасное создание Татьяна Александровна… Я смотрел на нее, говорил с ней и сердился на себя, что говорил – надо было смотреть, любить и молиться. Эти глаза темно-голубые и глубокие, как море; этот взгляд внезапный, молниеносный, долгий, как вечность, по выражению Гоголя; это лицо кроткое, святое, на котором еще как-то не изгладились следы жарких молений к небу».

Тургенев был очарован этим «прекрасным созданием» и в особенности письмами, которые писала ему эта возвышенная девушка. Роман развивался стремительно, он называл ее своей Музой, а она писала в ответ: «Такой счастливой я еще никогда, кажется, не была – я жила всею душой, всем сердцем моим, каждая жилка трепетала жизнью во мне, и все вокруг меня как будто вдруг преобразилось. Если б я могла окружить Вас всем, что жизнь заключает в себя прекрасного, великого, если б я могла…» Восторженная романтическая девушка не скрывает своих чувств: «Вы святой, вы чудный, Вы избранный Богом. Вам принадлежит не маленькая частичка жизни, славы, счастья; вам вся полнота, вся бесконечность, вся божественность бытия. О, оставьте меня в святом, блаженном созерцании той дивной будущности, которую я смею предрекать Вам».

К зиме приезжает в Москву и Варвара Петровна. С Татьяной Бакуниной все продолжался роман