Берлин-45 - Сергей Егорович Михеенков

Катукова и Богданова под неподавленную противотанковую оборону, насыщенную огневыми средствами, способными поражать средние и тяжёлые танки на расстоянии до двух километров, а когда бригады начали нести огромные потери и замедлили темп продвижения, отхлестал лучших танковых командиров явно несправедливым приказом.

Но война есть война. И тот её эпизод на Зееловских высотах, возможно, и стал проявлением «высшей формой милосердия», когда в топку нужно было бросить танки, чтобы спасти сотни тысяч жизней пехотинцев. Кто знает…

Все названные в приказе Г. К. Жукова, конечно, не были трусами. Дрались они с сильными противником, на его земле, в обстоятельствах ограниченного маневра. Впрочем, всё потом списала, сгладила Победа. Берлин разгромили вместе с его защитниками. Всех наградили. Кто получил Героя, кто Суворова 1-й степени. Все были отмечены в приказах командующего и благодарностях Верховного главнокомандующего.

В приказе Г. К. Жукова говорилось: «Бейте беспощадно немцев и двигайтесь вперёд днём и ночью на Берлин, тогда Берлин будет очень скоро наш».

В том же приказе предписывалось строго-настрого запретить выдавать личному составу водку, даже гвардейские «сто грамм». Ветераны, знавшие и Сталинград, и Курскую дугу, ворчали: вот, мол, подъёмные отменили, как тут Берлин брать, голыми, что ль, руками…

«Бои к югу и к востоку от Мюнхеберга, начавшиеся с утра 19 апреля, – вспоминал А. Л. Гетман, – сразу приняли чрезвычайно тяжёлый, кровопролитный характер. В первых же схватках с врагом корпус понёс немалые потери в личном составе и материальной части. Только в 45-й гвардейской танковой бригаде выбыли из строя десятки воинов. Среди них были и командиры батальонов – капитан П. З. Попов и тяжелораненые капитаны А. М. Долгов и Г. Р. Букетов.

К середине дня бригаде полковника Н. В. Моргунова удалось продвинуться на незначительное расстояние. Ещё менее успешными были атаки остальных бригад, действовавших с востока. Таким образом, бои за Мюнхеберг принимали затяжной характер».

Война – это ещё и неразбериха и необходимость действовать на грани её. А тем более в таком сумбурном наступлении, когда первоначальные планы постоянно ломали новые и новые обстоятельства. Старший офицер Генштаба полковник И. В. Соловьёв, находившийся во время операции в 1-й гвардейской танковой армии, доносил в Москву о причинах медленного продвижения вперёд войск 1-го Белорусского фронта следующее: сильно укреплённая оборона противника; отсутствие должного взаимодействия между стрелковыми, артиллерийскими, авиационными и танковыми частями не только в передовых частях, но и в штабах корпусов; отставание артиллерии от танков и пехоты. В результате, как доносил полковник Соловьёв, имели место случаи обстрела и нанесения ударов с воздуха по своим войскам. Так, 18 апреля в 1-й гвардейской танковой армии из-за отсутствия передового наблюдательного пункта артиллерия неоднократно в течение дня вела огонь по боевым порядкам 44-й гвардейской танковой бригады, а в пять часов вечера было произведено два дивизионных залпа «Катюш» с большими потерями в живой силе и технике.

Как вспоминали фронтовики, когда артиллерия и авиация бьёт по своим, это всегда точно и с большими потерями.

Как бы стойко ни сопротивлялся враг, но наступающие войска ломали его оборону и двигались вперёд.

За день непрерывных боёв 19 апреля корпус полковника Бабаджаняна продвинулся вперёд на 10–12 километров.

Вышедшие из строя из-за незначительных повреждений боевые машины тут же ремонтировали специальные ремонтные бригады. Порой под огнём вытаскивали их с поля боя и отбуксировывали в тыл. Поэтому многие потери тут же, через несколько часов, компенсировались.

Бой продолжался и в ночь на 20 апреля. Бригады овладели опорным пунктом Кинбаум, подавили сопротивление Лиденберга, затем Рюдерсдорфа. Вечером ударная группа корпуса была контратакована танками и пехотой при поддержке артиллерии из района Калькберга. Движение вперёд снова приостановилось. А возобновилось 21 апреля, когда к Калькбергу подошли главные силы корпуса и в штабе прочитали только что полученную телефонограмму маршала Г. К. Жукова: «1-й гвардейской танковой армии поручается историческая задача: первой ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы… Пошлите от каждого корпуса по одной бригаде в Берлин». Катуков в приказе командующего сделал приписку: «Выделить усиленные бригады и выполнить поставленную задачу… О выходе к Берлину доложить».

Понимал комфронта, чем взять своих командармов и командиров корпусов. На фронте это работало посильнее драконовских приказов и даже самых высоких орденов, отлитых из золота и серебра.

Бабаджанян знал, кого послать вперёд добывать честь и славу 11-му гвардейскому корпусу и всей 1-й гвардейской танковой армии. В полдень бригада полковника Гусаковского, усиленная самоходчиками подполковника Мельникова, запустила моторы.

В полку Мельникова к тому времени были снайперы и экипажи не хуже, чем в танковой бригаде. На счету у некоторых было по 5–8 и больше подбитых и сожжённых танков различных типов, от PzKw III до «Тигров» и «Фердинандов». Когда ещё только разворачивались в боевые порядки перед Зееловскими высотами, над лавиной самоходок на бреющем пронеслись штурмовики 16-й воздушной армии, которая поддерживала наступление войск 1-го Белорусского фронта. Они отработали по немецкой обороне и, возвращаясь назад, сбросили над самоходками четыре вымпела. К парашютам были прилажены символические ключи от Берлина и дощечки с надписью: «Гвардейцы-друзья, к победе – вперёд! Шлём вам ключи от берлинских ворот!»

Вот что произошло в бою под Мюнхебергом. Когда немцы отбили первую атаку нашей ударной группы, танкисты и самоходчики вернулись на исходные, чтобы перегруппироваться, подождать подхода артиллерии и гвардейских миномётов и с дистанции основательно обработать оборону очередного неприступного опорного пункта. Не успели танкисты и самоходчики занять временную оборону, из города появилась колонна танков и бронетехники. Всё происходило как в старом рыцарском романе: осаждённые в неприступном замке открыли ворота и неожиданно для неприятеля атаковали их…

До тридцати «Тигров» и «Пантер» при поддержке пехоты атаковали командный пункт и резервную батарею самоходчиков. Начался бой. За оружие взялись все, от повара до командира полка. Снаряд, выпущенный из «Тигра», ударил в командирскую машину, но, к счастью, под углом и сильного вреда самоходке не нанёс. Однако сколом от внутренней брони ранило наводчика. Подполковник Мельников сам сел за прицел. После серии точных выстрелов перед командирской СУ-100 горели три танка. Как правило, после первого попадания танк останавливался. Иногда его разворачивало. И тогда тяжёлые болванки калибра 100 миллиметров добивали его. За несколько минут боя самоходчики подожгли шестнадцать танков. Атаку отбили, нанеся противнику колоссальный урон.

Этот небольшой немецкий городок в земле Бранденбург встретил Красную армию с таким ожесточением и с готовностью испепелить её боевую технику и живую силу не случайно. Дело в том, что в Мюнхеберге и окрестностях только что, месяц назад, один из лучших танковых командиров вермахта генерал-майор Вернер Муммерт[43] сформировал танковую дивизию «Мюнхеберг». Танковые батальоны этой дивизии были укомплектованы новенькими, только что с завода, «Пантерами» и «Тиграми». Первый бой дивизия приняла в районе Кюстрина во время наступления Красной армии на Зеелов. И вот теперь она обороняла свою alma mater – город и опорный пункт Мюнхеберг. Через несколько часов дивизию генерала Муммерта собьют с занимаемых позиций. Теряя свои танки, она отойдёт к юго-восточным окраинам Берлина и займёт оборону на внешнем обводе. По существу, на её плечах танки Бабаджаняна и ворвутся в «логово». Но «Мюнхеберг» будет ещё драться в самом городе, медленно пятясь к центру и теряя свои боевые машины и экипажи.

Надо отдать должное работе политорганов Красной армии. В течение нескольких часов после получения приказа о Знамени Победы политработники провели в корпусе митинги, партийные и комсомольские собрания. На них «поклялись выполнить историческую задачу – водрузить Красное знамя над первыми же захваченными кварталами Берлина, возвестив всему миру о начале разгрома фашизма в его логове».

К исходу дня 22 апреля ударная группа под огнём противника переправилась через канал западнее Рюдерсдорфа и завязала бой на противоположном берегу. Всю ночь танкисты, самоходчики проламывали оборону опорных пунктов, оказавшихся на их пути. Утром танки и самоходки ворвались в Уленхорст. Это была уже окраина Берлина.

Из политотдела бригады полковника Гусаковского в штаб корпуса ушла телефонограмма:

«11-й гвардейский танковый корпус. Генерал-майору танковых войск И. М. Соколову.

1. Водружён государственный флаг СССР в Берлине над зданием фольксштурма.

2. Поднят государственный флаг СССР в 8 часов 30 минут взводом младшего лейтенанта Аверьянова Константина Владимировича, кандидата в члены ВКП/б/, командиром танка гвардии младшим лейтенантом Бектимировым Фёдором Юрьевичем, членом ВЛКСМ, которые первыми вошли в Берлин в 8 часов 22.4.45 г.».

Ворваться-то танкисты в Уленхорст ворвались, но вскоре поняли, что запрыгнули в дупло