Все под контролем - Том Саттерли

тот же процесс с пистолетами. Мы заново изучали или, в некоторых случаях, заново осваивали базовые навыки стрельбы, а затем производили тысячи выстрелов из всех положений, пока не доводили их до совершенства. Только после этого мы переходили на стрельбище — медленная прицельная стрельба, «контролируемые пары», «двойные касания»…

Однако достижение цели в Подразделении не означало, что кандидат мог расслабиться. Это означало переход к следующему испытанию. Опираясь на стабильную платформу, освоенную в ходе стрельбы «всухую», сотрудник затем переходил к отработке следующего приема и продолжал совершенствовать этот процесс — вот что делало операторов Подразделения такими смертоносными. И все это основывалось на базовых принципах ведения огня.

Конечно, стрельба — это нечто бóльшее, чем просто неподвижное стояние на стрельбище и стрельба по мишени. После того как стрельба из винтовки и пистолета была доведена до совершенства, начинали воспроизводиться физиологические препятствия, связанные с боевой ситуацией, которые могли бы повлиять на мастерство стрелка.

Во время боевого стресса у солдата учащается сердцебиение и дыхание. Чтобы имитировать это, тренирующимся нужно было бежать со шлакоблоками в руках к цели, бросать шлакоблоки, извлекать оружие и стрелять, затем поднимать шлакоблоки и бежать к следующей цели. И делать все это на время.

Смысл повторения и следования основам заключался в том, чтобы вбить в мышечную память сам акт стрельбы из оружия и попадания в цель. В этот момент не нужно думать, просто наводишь и стреляешь — без труда убиваешь «плохих парней», позволяя оператору думать о других задачах, например, о том, чтобы мгновенно оценить, что человек не представляет угрозы и в него не нужно стрелять.

После выполнения требований на полигоне, кандидаты во время курса боевой подготовки изучали ближний бой: способность войти в любое неизвестное строение, не зная ни плана этажа, ни обстановки внутри — например, количества вражеских боевиков и возможных заложников, — и планомерно «зачистить» строение, комнату за комнатой, в сценарии захвата заложников или борьбы с терроризмом. Идея заключалась в том, чтобы плавно, быстро и эффективно «протекать» сквозь здание. Каждый человек в группе контролировал разные сектора помещения, поражая угрожающие цели и избегая при этом нанесения ранений тем, кто не представлял угрозы, или важной цели, которую нужно заполучить живой.

«Внезапность, скорость и жестокость действий» — вот характеристики ближнего боя, но не все подразделения Сил специальных операций действуют одинаково. «Морские котики», группа специального назначения ВМС, используют так называемый метод «крепкой стены»: они входят в одной точке, будь то через дверь или пробив дыру в стене, и образуют стенку из штурмовиков с оружием, направленным в одну и ту же сторону.

Напротив, операторы Подразделения окружают строение и атакуют его со всех сторон через двери, окна, крышу, двигаясь к центру. Поскольку по мере продвижения к центру, где могут находиться заложники, мы, по сути, стреляем друг в друга, то ошибок быть не может. Как своего рода смертельный балет, ближний бой требует изысканной синхронизации, почти мгновенного принятия решений, касающийся жизни или смерти, и идеального попадания пули. Все это, как и обучение стрельбе, требует тысяч часов практики.

Кандидаты в Подразделение начинали с отработки движений ближнего боя на стрельбище, где имитировалось плавное, текучее проникновение в здание. Однако после короткого занятия по ближнему бою, включавшего в себя изучение обязанностей каждого оператора, мы отправлялись в «стрелковые дома». После проведения пробных стрельб в «стрелковом доме» без мишеней внутри, наша группа прошла через сценарий, в котором внутри помещений располагались несколько мишеней, представляющие собой реалистичные человеческие «манекены» различных размеров, полов, повадок и одежды.

Поначалу инструкторы расставляли мишени в комнатах — сначала один злодей, потом два, потом три и, наконец, четыре. Когда мы продемонстрировали достаточное мастерство, к ним добавились «заложники». Ключевым моментом были руки. Вместо того чтобы фокусироваться на лице или теле цели, нас учили смотреть в первую очередь на руки — именно там должна была таиться угроза. Если в руках было оружие, стреляйте, если нет — не стреляйте.

Потом к этому добавился «прорыв» путем подрыва дверей с помощью небольших кумулятивных зарядов. Как только взрывчатка открывала путь внутрь, группа вливалась в дом, переходя из комнаты в комнату, убивая плохих парней и спасая заложников.

Затем, когда все было чисто, группа подавала команду: «Все под контролем!» — сигнал о том, что задание выполнено и что на данный момент все могут расслабиться, зная, что мы выполнили свою работу и находимся в безопасности. На поле боя сигнал «Все под контролем!» передается по командной цепочке от штурмовой группы к непосредственному командиру и далее к руководителю операцией, пока все начальники не будут знать, что цель в безопасности, а люди на данный момент находятся вне опасности.

Огневая подготовка не ограничивалась «стрелковыми домами». Для того, чтобы кандидаты учились маневрировать в городских условиях, где плохой парень или невинный ребенок может внезапно появиться из любой двери, окна, крыши или другого укрытия, также были созданы небольшие городки. Мы также практиковали ночное патрулирование в лесу, стреляя боевыми патронами по мишеням, которые появлялись из скрытых бункеров в лесу в темноте.

Но даже тогда это не было простым наведением на цель и ведением огня по ней. Прежде чем стрелять, оператор должен был увидеть, что находится за мишенью, на случай, если за «террористом» стоит заложник. Именно тогда на курсе боевой подготовки я впервые услышал наставление о том, что я несу ответственность за пулю с того момента, как она покинула ствол моего оружия, и до того, как она перестала двигаться.

Иногда, когда мы были операторами Подразделения, начальство приказывало нам продемонстрировать свои способности членам Конгресса и другим важным гостям, имитируя действия при захвате самолета. Однажды ВИП-персон рассадили в салоне пассажирского самолета, подвешенном в одном из объектов Подразделения; «угонщики» — бумажные мишени, прикрывающие стальные «пулеуловители», — сидели или стояли рядом с гостями, которым сказали, что перед началом демонстрации будет проведен инструктаж.

Однако на середине инструктажа в самолет ворвались операторы Подразделения и в считанные секунды уничтожили «угонщиков». До посетителей так и не дошло, что это была не шутка, пока один из конгрессменов не засунул палец в пулевое отверстие в голове стоящего рядом с ним манекена.

— Вы использовали настоящие патроны? — недоверчиво спросил он. — А если бы вы промахнулись?

— Мы не промахиваемся, — последовал ответ. Разумеется, все стрелки Подразделения во время демонстрации были опытными операторами; стажеры в подобной стрельбе не участвовали.

Тренировки на стрельбище и в «стрелковых домах» продолжались ежедневно, и по мере того, как мы продолжали обучение, появлялись новые препятствия и трудности. Эти постоянные тренировки,