«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма - Винсент Ван Гог

сказал: «Он дал мне забыть все несчастья мои и весь дом отца моего», и все же Иосиф не забыл отца своего, тебе это известно, но ты знаешь также, что́ он имел в виду, говоря это. Будь здоров, передавай от меня привет всем у Роосов и в особенности господину Терстеху с супругой, а я мысленно жму тебе руку, и верь мне,твой крепко любящий брат Винсент

Попроси господина Терстеха не обижаться на то, что репродукции рисунков еще не возвратили: это все для гимназии, уже отобрано 30 штук, но предстоит отобрать еще больше для вечерней средней школы, и поэтому их задержат еще дней на 8. Ты получишь их при первой же возможности.

Мой мальчик, пошли мне еще раз отрывок из Мишле, он мне снова нужен: тот, который ты послал мне ранее, остался вместе с багажом в моей подставке для чтения. Напиши мне поскорее.

106 (92). Тео Ван Гогу. Дордрехт, четверг, 8 марта 1877

«Dieu est fidèle qui ne permettra point que vous soyez tenté au dessus de vos forces, mais avec la tentation Il donnera aussi l’issue»[26].

«Let none of these things move thee»[27].

Дорогой Тео,

спасибо за твое письмо, мужайся, и Он укрепит твое сердце. Сегодня я получил длинное письмо из дому, в котором папа спрашивает меня, не сможем ли мы оба в ближайшее воскресенье приехать в Амстердам к дяде Кору. Если тебе это подходит, то в субботу вечером я приеду к тебе в Гаагу на том поезде, который прибывает в 11 с минутами, а утром мы первым поездом отправимся в Амстердам и останемся там до вечера.

Мы должны это сделать: похоже, папа загорелся этой идеей, и тогда в следующее воскресенье мы снова будем вместе. Я же могу той ночью остаться у тебя? Или отправлюсь в «Туласт»[28]. Пошли мне открытку, если тебе это подходит, давай держаться друг за дружку.

Прилагаю пару слов для дяди Кора, добавь что-нибудь от себя, если захочешь. Уже поздно, днем я совершил прогулку, которая была мне крайне необходима: сначала вокруг церкви Гроотекерк, затем мимо Ниувекерк и потом по дамбе, где стоят все мельницы, которые видно издалека, если гулять вдоль железнодорожных путей. В этом причудливом пейзаже и окрестностях много всего такого, что будто говорит: «Будь тверд и мужествен, не бойся».

Бывают такие дни в жизни, когда все члены страдают, потому что один из членов страдает, и где есть искренняя «печаль ради Бога»: там Бог неподалеку, Который удержит нас. Раз мы в это верим, давай в эти дни горячо желать необходимых нам событий и молить о них, о том, чтобы мы были услышаны. Помолись за меня, чтобы мне стал открыт путь, чтобы я в большей степени, чем сейчас, смог посвятить свою жизнь служению Ему и Евангелию. Я продолжаю настаивать на этом и верю, что буду услышан, я говорю это со всем смирением и преклонив голову, если можно так выразиться. Это такое важное дело, но одновременно такое непростое, и все же я этого искренне желаю.

Кто-нибудь скажет, что это за пределом человеческих возможностей, но когда я размышляю об этом более серьезно, не задерживаясь на поверхностном понимании вещей, которые человекам невозможны, то сознаю, что только в Боге успокаивается душа моя, ибо это возможно для Него: Он сказал – и сделалось, Он повелел – и явилось. О Тео, Тео, мальчик мой, если бы только мои надежды сбылись, и этот поток неудач во всем, что я предпринимал и в чем не преуспел, этот поток упреков, которые мне приходилось выслушивать и сносить, если бы я только мог от них избавиться и если бы мне дали и возможность, и силу, и любовь, необходимые для развития, упорства и стойкости в этом, то мой отец и я искренне возблагодарили бы Господа. Мысленно жму руку, и кланяйся Роосам. Помолись об этом для меня в сей твой день и верь мне,

твой крепко любящий брат Винсент

109 (89). Тео Ван Гогу. Дордрехт, пятница, 23 марта 1877

Дордрехт, 22 или 23 марта 1877

Дорогой Тео,

хочу позаботиться о том, чтобы ты во время своего путешествия получил [от меня] письмо: какой хороший мы с тобой провели день в Амстердаме; я смотрел вслед увозящему тебя поезду до тех пор, пока он не скрылся из виду; все-таки мы с тобой старинные друзья – какими долгими были наши прогулки от черных пашен с молодой зеленой пшеницей в Зюндерте, где мы с папой, в это же самое время года, раньше слушали пение жаворонка.

Утром я вместе с дядей Кором отправился к дяде Стрикеру, и мы долго говорили на известную тебе тему; вечером в половине седьмого дядя Кор отвез меня на станцию, это был прекрасный вечер, и казалось, будто все вокруг наполнено смыслом; был штиль, и на улицах было немного туманно, как в Лондоне. Утром у дяди разболелись зубы, но, к счастью, это продлилось недолго – мы успели посетить цветочный рынок; это хорошо, когда ты любишь цветы, и сосновые ветки, и плющ, и живые изгороди боярышника, которые с самого начала были у нас перед глазами. Я также написал домой о том, как мы с тобой провели время в Амстердаме и о том, что мы обсуждали. По возвращении к Рейкенам я получил письмо из дому. В прошлое воскресенье папа не мог проповедовать, и его заменил преподобный Кам, я знаю, что сердце его жаждет, чтобы я не только частично, но и целиком смог посвятить себя Ему, папа всегда надеялся, что так произойдет. Ох! Да будет так и да будет этот путь благословен.

Гравюры, которые ты мне подарил, – «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» и портрет преподобного Хелдринга – уже висят в моей комнатке, ах, я так доволен ими, они вселяют в меня надежду. Я просто напишу тебе о своих планах, благодаря чему мои мысли прояснятся, и это придаст мне решительности. В первую очередь я думаю о словах: «Удел мой – соблюдать слова Твои»: я испытываю горячее желание познать сокровища Библии, основательно и с любовью изучить все ее старинные истории, и в первую очередь то, что мы знаем о Христе. В нашем роду, который является христианским в полной мере этого слова, в каждом колене, как бы глубоко мы ни заглядывали, кто-нибудь становился священником. Почему бы этому призванию не проявиться в нынешнем и в последующих поколениях? Почему бы и теперь одному из членов семьи не почувствовать склонность к служению: есть основания полагать, что он может объявить об этом и искать путей к достижению этой цели. Это моя молитва и мое искреннее стремление: чтобы дух моего отца и деда снизошел на меня и мне было бы позволено быть христианином и христианским мастеровым, чтобы моя жизнь походила как можно больше на жизнь тех, кого я назвал, потому что они – старое вино, а я не желаю нового. Их Бог будет моим Богом, и их народ будет моим народом, чтобы это стало моей долей – познать Христа в полной мере и быть объемлемым Его любовью. Что являет собой эта Любовь, очень красиво описывает следующее выражение: «Нас огорчают, а мы всегда радуемся», и в 1 Кор. XIII: «Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит, никогда не перестает». Сегодня в моем сердце – слова странников на пути в Эммаус, когда наступил вечер и солнце зашло: «Но они удерживали Его, говоря: останься с нами».

Тебе тоже нравится это выражение: «Нас огорчают, а мы всегда радуемся», – не забывай о нем, ибо оно хорошее и это славная опора посреди шторма жизни, не забывай о нем в эти дни – сейчас, когда столько всего выпало на твою долю. И будь внимателен: хоть пережитое тобой не было чем-то незначительным, но, по-моему, в будущем и ты вспомнишь слова Господа: «Любовью вечною Я возлюбил тебя. Как утешает кого-либо мать его, так утешу Я вас. Я пошлю вам другого Утешителя, а именно Дух истины, Я заключу Новый завет, отделитесь, не прикасайтесь к нечистому, и Я буду вашим Богом, а вы будете Моим народом, и буду вам