Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация - Мария Юрьевна Данилевская

Некрасов, только подписался под этим письмом, вынуждаемый к тому крайнею бедностью!»[161].

Речь идет об открытом письме «В редакцию “Литературной газеты”» (XIII-2: 6–7; см. также письмо Некрасова к Кони: XIV-1: 36–37). Оно было написано в ответ на несколько печатных высказываний В. С. Межевича и является важным эпизодом в конфликте, вследствие которого Некрасов и Кони, по всей видимости, предполагали разрыв сотрудничества. Несмотря на то, что письма поэта уже были введены в научный оборот (см.: XIV-1: 239), а в упомянутом письме Некрасов ссылается на мнение Кони о «недостатке таланта» у него, критическая оценка Кони творческого потенциала Некрасова и оценка его представленных публике литературных опытов обойдена вниманием Чуковского.

В настоящее время тема «Ф. А. Кони и Некрасов» нашла освещение в работах П. Б. Котиковой[162] и Г. П. Талашова, обратившегося, в частности, к печатным отзывам Кони о Некрасове[163]. Отношения двух литераторов в начале 1840-х гг. и образ Кони в прозе Некрасова рассмотрены в отдельной главе монографии М. С. Макеева[164]. Статьи Г. П. Талашова, содержащие обширные цитаты, расположенные в хронологическом порядке, имеют преимущественно обзорный характер. Кроме того, эти статьи свидетельствуют о сомнениях исследователя в авторстве ряда критических суждений о Некрасове[165]. В монографии и статьях П. Б. Котиковой анализ критических отзывов Кони о Некрасове не привлекает основного внимания исследовательницы, хотя подробно освещается критическая манера Кони и процитирован высказанный им принцип:

«Всегда быть умеренным в порицаниях и похвалах; это не приведет нас к конечному разочарованию, не заставит не уважать собственных своих мнений и впоследствии печатно торжественно от них отказаться»[166].

Декларируемая «умеренность в порицаниях и похвалах» существенна для анализа критических отзывов Кони о Некрасове.

М. С. Макеев рассматривает сотрудничество Некрасова и Кони в связи со стремлением поэта создать себе «литературное имя» как своего рода «капитал». Ряд суждений исследователя касается проблемы критической оценки, высказанной Кони о Некрасове. Создание Некрасовым своего литературного имени, использование настоящего имени и псевдонима (раскрытие которого считается одной из причин конфликта 1841 г.), требования анонимности от Некрасова со стороны Кони, – все вышеперечисленное имеет отношение к самооценке поэта, которая поверяет себя оценкой критика.

Ценным представляется наблюдение исследователя, что «отрицательные оценки сборника “Мечты и звуки” исходили именно от критиков, сотрудничавших в тех изданиях, которые были “союзными” или редактировались Кони: “Отечественных записках” и “Литературной газете” (свою отрицательную рецензию на “Мечты и звуки” Межевич написал, будучи еще сотрудником “Литературной газеты”, то есть она, скорее всего, не противоречила тому, что думал о книге Кони)»[167]. Хотя сделанный исследователем вывод о близости критической оценки Кони и Межевича не представляется безоговорочно верным, это наблюдение плодотворно в русле истории отношений между Кони, Межевичем и Некрасовым и между печатными органами.

Говоря о критической оценке Кони, М. С. Макеев достаточно определенно делает вывод, что «таланта редактор в Некрасове не находил»[168]. Можно думать, что оценка Кони была более сложной, с развитием сотрудничества она претерпела определенную динамику и не исчерпывалась печатными суждениями. Более того – возможно, именно устные оценки Кони, высказанные Некрасову, были более предметны, более развернуты и более весомы для начинающего литератора.

Поэтому требует более подробного анализа структура отношений Кони и Некрасова в первые годы их знакомства, когда участие Кони в судьбе Некрасова было очень большим, а печатные отзывы – немногочисленными и лаконичными.

Рассуждения о критических высказываниях Кони в адрес Некрасова – поэта и водевилиста в некоторых случаях опираются на автобиографическую прозу и журнальный контекст соответствующего периода, то есть, доступны нам в передаче другого человека, вдобавок с учетом художественной природы текста[169]. Понимание структуры отношений проясняет некоторые нюансы в реконструируемых оценках Кони, высказанных печатно и в приватных беседах.

В отношениях Кони и Некрасова особое место занимает упомянутый конфликт с участием В. С. Межевича, произошедший в 1841 г. Освещение этого конфликта тоже иллюстрирует и дополняет сложившиеся соображения о структуре отношений Некрасова и Кони, отразившейся на специфике критической оценки. Кроме того, оно уточняет представление о роли самого Некрасова в этом, одном из самых значительных в 1838–1841 гг., эпизоде его биографии.

Уточнения касаются датировки и причинно-следственных связей ряда событий, а также авторской принадлежности нескольких критических отзывов о Некрасове. Наконец, доводы в пользу атрибуции ряда отзывов и высказываний Василию Степановичу Межевичу дополняют представления о критической позиции этой фигуры, достаточно заметной в биографии Некрасова 1840-х гг.

§ 2. Ф. А. Кони: знакомство с Некрасовым и участие в его судьбе

Ф. А. Кони был разносторонне одаренным человеком, и его профессиональная деятельность проявилась в широком диапазоне разнообразных занятий[170]. По оценке Н. В. Королевой, «Ф. А. Кони был одним из образованнейших людей своего времени»; в области театра он писал «не просто как летописец и хроникер, а как чуткий критик и историк театра, умеющий в каждом явлении различить черты отживающего и нового, в событии сегодняшнего дня найти черты уходящей и наступающей эпох искусства»[171]. Он обучался в Московском университете на медицинском отделении и отделении словесных наук, имел звание «лекаря второго отделения» и преподавателя российской словесности, немецкого и французского языков, истории и географии. Оценка его ума и образованности приводится в прозе Некрасова, хотя уже в ироническом переосмыслении[172]. Заостренную ироничность можно отнести на счет жанровых особенностей памфлета.

Журналист, с чьим именем связано одно из интереснейших изданий эпохи – «Литературная газета», литературный и театральный критик, поэт и писатель, наиболее известный, однако, как успешный и популярный водевилист, Кони, несомненно, имел и педагогическую жилку[173]. Он служил преподавателем с 1833 по 1850 г. (в Кадетском корпусе и Дворянском полку).

В. П. Горленко в статье «Литературные дебюты Некрасова» приводит устные рассказы самого Ф. А. Кони, к которому он обратился: «По словам свидетеля, на которого мы уже ссылались, в то время Некрасов читал очень много и с жадностью, и особенно любил чтение европейских классиков, с которыми, по незнанию европейских языков, должен был знакомиться по немногочисленным русским переводам. Иногда Кони брал того или другого поэта и переводил подстрочно»[174]. Понятно, что и подстрочный перевод, и сама рекомендация познакомиться с творчеством того или иного автора, и – логично предполагать – сопутствующие пояснения Кони и его оценки этого автора и его произведений в равной степени влияли и на общее образование молодого поэта, и на его знакомство с взглядами критика и манерой его суждений.

«Учительная» роль Ф. А. Кони в жизни Некрасова признана самим поэтом:

«Я