Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - Олег Андреевич Сукаченко

из этой гребаной тюрьмы на волю, а бедный Макс останется в ней черт знает еще сколько времени! Разве это нормально, что пятнадцатилетний пацан, только начинающий свой жизненный путь, обречен прозябать в столь гнетущем и тоскливом месте?!

Да и по правде сказать – чего нам, дуракам, не жилось! Столько дорог разных – выбирай любую, и топай по ней в свое удовольствие! Нет, обязательно отыщем, по дурости своей, самую гибельную и запутанную тропу, на которой легко не только заблудиться, но и с жизнью проститься! Как сказал один неглупый человек по имени Антон Чехов: «В сущности, жизнь очень простая штука, и надо сильно постараться, чтобы ее испортить».

Как же обидно, что какие-то правильные вещи становятся доступными нам слишком поздно. К сожалению, так чаще всего и бывает – хорошая мысля приходит опосля. Быть может, если бы нас свозили на эту экскурсию в тюрьму чуть раньше, наш друг не загремел бы в каталажку. Да и мы бы, наверняка, многое пересмотрели в своем поведении – сидеть-то никому не хочется! Одно дело, когда ты думаешь о тюрьме, как о чем-то далеком и умозрительном, а другое, когда вдруг оказываешься непосредственно в ее мрачных стенах. Впечатление, уверяю вас, сногсшибательное!

Во всяком случае, сразу же после этой ознакомительной поездки я вдруг резко засобирался в институт, получать высшее образование (что было необычайной редкостью тогда среди детдомовцев). Мне неожиданно перехотелось заниматься, каким бы то ни было, криминалом. «А что, – думаю, – поворовал и хватит! Хорошего понемножку, как говорится! Надо иногда и за голову браться тем, у кого она есть! Не могу же я всю жизнь просидеть за решеткой! В интернате были решетки, в тюрьме решетки – что же в этом, черт побери, привлекательного?!».

Именно тогда я окончательно понял, что уголовщина – это не мое и быть правонарушителем мне не нравится. Ну не везет человеку, слава богу, на этом сомнительном поприще! Да и не получал я никогда удовольствия, обворовывая других. Через силу куролесил. Все-таки мутное это дело – тырить то, что тебе не принадлежит! Мучиться потом угрызениями совести. Лучше, как говорил мой дед, жить скромно, но зато честно смотреть в глаза людям. С тех пор, я больше ни разу ничего и нигде не украл. А воровство так и осталось горьким и постыдным воспоминанием из моего детдомовского прошлого.

Глава 72

Золотистым звоном наше прошлое

покатилось вдаль от школьных стен…

И рассвет уже встречая взрослыми,

по-другому ждали перемен

Из творчества группы «Hi-Fi»

Тем временем, наступил долгожданный для интернатских педагогов выпускной, после которого мы должны были навсегда покинуть нашу школу. По этому торжественному случаю в актовом зале было организовано всеобщее собрание и подозрительно радостные учителя и воспитатели (я никогда не видел их такими счастливыми!) попросили меня, как человека, не чуждого книжной премудрости, выступить с последним прощальным словом. И я, к огромному их разочарованию, таки выступил…

Обращаясь от лица всех своих одноклассников к педагогам, я заявил примерно следующее: «По давно уже заведенной кем-то традиции, уходящие во взрослую жизнь выпускники должны благодарить остающихся в школе учителей за все то хорошее, что они для них сделали. Как там в известной песне поется: «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса, учитель нас проводит до угла, и вновь – назад, и вновь ему с утра…».

Так вот, должен признаться, что благодарить нам вас совершенно не за что! Школа ваша нам ничего не дала, а вот забрала и отняла немало! Поверьте, я не получаю удовольствия от того, что мне приходится говорить вам это, но так уж исторически сложилось. И виноваты в таком печальном положении дел абсолютно все здесь присутствующие!

Мы, детдомовские ученики и воспитанники, не позволили вам до конца насладиться вашими сомнительными педагогическими методами и окончательно загадить нам мозги, а вы, неуважаемые учителя и воспитатели, в отместку за это отрезали для нас любую возможность окончить здесь девятый и десятый класс!

Да, мы не были хорошими и прилежными школярами, мы даже просто плохими были не всегда, судя по тому, что довольно редко появлялись на уроках, но признайтесь, что и вы весьма далеки от того, чтобы называться наставниками! Многих из вас и на пушечный выстрел нельзя подпускать к детям!».

Кто-то крикнул возмущенно из зала: «Уберите этого наглого дурака со сцены! Кто вообще дал ему слово?!», но я продолжал резать правду матку в глаза нашим педагогам, периодически срываясь на крепкие выражения:

«Вы можете орать сколько угодно, но суть вещей от этого не поменяется – свою работу вы благополучно просрали! А теперь ждете – не дождетесь, когда же мы, наконец, выйдем из интерната, чтобы не вспоминать о нас, как о страшном сне! Как говорится, с глаз долой, из сердца вон! Но нам то что – мы уже свое здесь отмучились. А вот вы попробуйте не искалечить теперь хотя бы следующие за нами поколения детдомовцев! С вас, пожалуй, станется!».

Закончил я свое выступление (от которого наших воспитателей буквально перекосило!) под бурные и продолжительные аплодисменты всех присутствующих на собрании сирот, полностью разделявших изложенные мною тезисы о похеренном школьном образовании! А уже вечером того же дня мы решили замутить с ребятами (взрослые никакого праздника для нас почему-то организовывать не захотели) что-то типа импровизированной дискотеки, на которой вознамерились в последний раз оторваться по полной программе!

В назначенное время в рекреацию, где должны были состояться прощальные танцы, начали подтягиваться уже совершенно пьяные в стельку мальчишки и девчонки. Воспитатели пытались, конечно, предотвратить массовое употребление детдомовцами хмельного зелья, но разве за нами уследишь?! Да еще в такой праздничный и знаменательный для всех день, в который не нажраться было просто грех! (Ну, вы знаете, как это обычно бывает на школьном выпускном).

Достигнув необходимой кондиции (вот она, чудодейственная сила горячительных напитков!) мы, может быть, впервые в нашей жизни, слились с девчонками в невероятно страстных и зажигательных танцах, которые можно было бы, без всякой ложной целомудренности, назвать даже «грязными» – столько молодой, разгульной и бьющей через край энергии в них оказалось!

Тогда как раз в нашей стране стал необычайно популярен бразильский танец «Ламбада» и мы небезуспешно пытались повторять его сексуальные движения на нашей импровизированной детдомовской дискотеке. Возбудились все страшно! Помню, дело чуть до публичной оргии не дошло и только наличие неподалеку мрачно взирающих на весь этот бедлам взрослых удерживало нас от того, чтобы не