Родион Малиновский - Солдаты России

— Ну, что вы, мосье Клумье, опять все про овес, — вмешался Ванюша, — его больше крысы ели.

— Нет, нет, — горячился старик Клумье, — скоро эти «крысы» весь овес съедят, если мосье Жан не запретит им безобразничать в моем хозяйстве. Скоро ли вы уедете? Нельзя же стоять так долго на одном месте, когда идет война.

— Скоро уедем, — раздумчиво сказал Ванюша. — Всегда весной начинаются бои. Где-нибудь образуется дыра, туда нас и сунут — такая уж наша судьба. Нами никто не дорожит, разве вот только вы, господин Клумье.

Старик не понял шутки и заявил с пафосом:

— Франция вами дорожит, дети мои; не всякому дана честь носить фуражер почетного легиона. Только вы удостоились этого.

В это время старик увидел дочь.

— А вот и Мадлен идет, пойду ей навстречу. — И старик Клумье вышел из сарая, избежав, как он наконец понял, неприятного, неискреннего разговора.

Все смотрели вслед старику, и у каждого оставался какой-то неприятный осадок на душе... «Франция вами дорожит, дети мои...» Эта фраза глубокой болью отозвалась где-то внутри. У всех невольно вырвался глубокий вздох. Каждый вспомнил торжественную встречу в Марселе, ликование народа и гром пушек в Ля-Куртине, где французская реакция расстреливала мятежных русских солдат.

Учебные занятия шли своим чередом. Роты и команды выезжали далеко в поле, проводили стрельбы. Состоялось учение с боевой стрельбой. Результаты у первой пулеметной роты были хорошие, командир полка даже вынес ей благодарность. Капитан Мачек был очень доволен этим и, поздравляя пулеметчиков с успехом, крепко жал руки унтер-офицерам. Эта честь выпала и на долю Ванюши. Хотя он и не был унтер-офицером, а всего лишь исполнял обязанности начальника боевого парка пулеметной роты.

— Спасибо вам, капрал Гринько!

Эти слова значили, что Ванюша уже не солдат 1-го класса, а произведен в капралы. У него теперь на рукаве будет не одна красная суконная полосочка, а две.

Вообще учение как-то подняло дух солдат, и они в приподнятом настроении возвращались в Савой. Впереди на коне, выбракованном по старости из линейной кавалерии, гордо красовался капитан Мачек, «наш приятель», как его называли все пулеметчики. Сзади колонну замыкала фуражная повозка под управлением Степана Кондратова. Он восседал на ней с подкрученными усами и всем своим видом являл полное довольство. Рядом с ним сидел Ванюша. Они были неразлучными друзьями, хотя Гринько по-прежнему строго спрашивал службу и не давал Степану повода к панибратству.

Вот уже показалась «град-столица» пулеметчиков — деревня Савой. Еще немного — и колонна войдет в ее южную часть и будет дома. Стрелковые роты уже давно свернули влево, пересекли канал и направились в Моваж, Вилерой и Брусей. В этом треугольнике, включая и Савой, располагался первый батальон первого иностранного полка.

— Стой! — подал команду капитан Мачек. — По квартирам! — И он легко спрыгнул со своего коня.

Пулеметчики быстро сняли пулеметы и разошлись по отведенным им сараям. Ванюша расположил свои двуколки на лугу за сараями в два ряда: пулеметные повозки впереди, а патронные за ними. Коноводы повели мулов в конюшню. А Степан повел свою пару в сарай, поближе к коровнику старика Клумье.

Глава третья

Известие о том, что началось немецкое наступление в Пикардии, молнией облетело всю Францию. Тень тревоги легла на страну. Дошла эта весть и до деревни Савой. Правда, о вражеском наступлении поговаривали давно, больше того, ждали его, строя разные догадки относительно величины и масштабов действий врага. Однако сила немецкого удара превзошла самые худшие предсказания.

Наступление, знаменитое мартовское наступление немецких войск в Пикардии, началось 21 марта 1918 года. Это была крупнейшая в первой мировой войне наступательная операция Германии на западном фронте. Ее неожиданность обусловливалась тем, что время подгоняло немцев, ибо работало на союзников: американцы могли успеть перевезти через океан свои силы, и тогда Германия окончательно потеряла бы численное превосходство в силах. Нужно было спешить. И немцы спешили. На участке между Аррасом и Ла-Фером, протяжением 85 километров, они собрали шестьдесят две пехотные дивизии, около шести с половиной тысяч орудий и свыше тысячи самолетов... Образно говоря, это был чудовищный молот, который мог уничтожить все, что оказалось бы между ним и наковальней. И вот 21 марта в 9 часов 40 минут, после пятичасовой артиллерийской подготовки, эта махина обрушилась на английские линии обороны и проломила их со страшной силой...

Франция с трепетом ждала известий, и они приходили мучительно тревожные: английские линии прорваны. Английские армии вот-вот окажутся отрезанными от французских... Немцы ринулись в прорыв... Немецкий кованый сапог тяжелой поступью топчет землю Франции, приближаясь к сердцу Пикардии — Амьену, к Ла-Маншу... Англичане думают спастись, переправившись через канал... Париж под угрозой, его обстреливает немецкая дальнобойная артиллерия... Великое бедствие наступило для Франции.

В самом деле, события разворачивались грозные. Английские войска понесли огромные потери: немцы взяли девяносто тысяч человек в плен, захватили тысячу орудий, огромное количество амуниции и боеприпасов. Казалось, катастрофа неминуема.

Но вот навстречу немцам двинулись французские резервы и... остановили врага на линии Аррас, Альбер, Виллер-Бретонне, Гривен, Нуайон и далее на восток по реке Уаза до нетронутого фронта обороны. Завязались упорные бои. В эти невероятно трудные дни на французского генерала Фоша была возложена координация всех действий союзных войск.

Развернувшиеся на фронте события не могли обойтись без марокканской дивизии — еще не было случая, чтобы ее не бросили на самый решающий участок фронта. В сентябре 1914 года, например, она удержала в своих руках позиции у Мандеман, вокруг которых развернулась историческая битва, принесшая Франции спасительную победу на Марне. Командующий 9-й армией генерал Фош, подводя итоги боевых действий армии, в одном из своих приказов писал: «Самое главное, нужно было во что бы то ни стало удержаться на позициях вокруг Мандемана, ибо если бы их прорвал противник, то он достиг бы высот Шампани, а оттуда нанес бы полное поражение французской армии. От стой-кости марокканской дивизии зависела победа». Или вспомнить тяжелые, но столь же и нелепые бои под Верденом... Марокканская дивизия, брошенная 20 августа 1917 года в контратаку, чтобы восстановить положение, в жесточайшей двухдневной схватке продвинулась вперед, заняла две деревни и шесть квадратных километров местности. Она взяла в плен свыше двух тысяч немцев, захватила сорок одно орудие и сорок восемь пулеметов. Это была сверхтрудная задача, но дивизия, неся кровавые потери, выполнила ее.