Из пережитого - Юрий Кириллович Толстой

Гумилев просил суд признать сделки Пуниной по продаже и передаче литературного наследия Ахматовой недействительными; на основании ст. 49 ГК РСФСР взыскать с Пуниной в доход государства полученные по незаконным сделкам 7818 руб. 45 коп.; в соответствии с его, Гумилева, волей как законного наследника о передаче всех материалов архива Ахматовой в дар государству оставить в Публичной библиотеке и ЦГАЛИ уже поступившие в их распоряжение материалы в качестве государственной собственности; оставить также в государственных хранилищах те мемориальные вещи, которые им переданы.

Одновременно Гумилев просил признать за ним право собственности на мемориальные вещи Ахматовой, находящиеся у Пуниной, и обязать ответчицу возвратить ему эти вещи. Что же касается материалов литературного архива, в частности альбома в шагреневом переплете «Князь Долгоруков», то Гумилев просил обязать ответчиц Пунину и Каминскую передать их в любую из государственных организаций (Пушкинский дом, Публичную библиотеку, ЦГАЛИ) по усмотрению суда.

18 февраля 1969 года Гумилев выдал обязательство о передаче материалов литературного архива и наследия А. А. Ахматовой в дар государству.

11–19 февраля 1969 года состоялось заседание Ленинградского городского суда, на котором каждая из сторон поддерживала свои исковые требования и возражения против них. Здесь заслуживают быть отмеченными следующие моменты.

Гумилев заявил: «Я как наследник Ахматовой не хочу, чтобы архив моей матери был предметом купли-продажи. Этот акт был бы противен воле моей матери, и, сохраняя о ней светлую память, я хочу передать ее архив безвозмездно государству».

Пунина, возражая против иска, указывала, что она распорядилась архивом Ахматовой, так как считала часть этого архива своим. Значительная часть архива, по утверждению ответчицы, была подарена Ахматовой ей и ее дочери Каминской, хотя и не везде есть дарственные надписи. Как полагает Пунина, в ЦГАЛИ она передала материалы, лично ей принадлежащие. Что же касается материалов, переданных Публичной библиотеке, то последняя, по утверждению Пуниной, оплатила ее и Каминской труд по систематизации архива.

Представитель Публичной библиотеки, повторяя свои прежние утверждения, доказывал, что сама по себе рукопись не вещь и не имеет цены, а потому и не входит в наследственную массу. В то же время, по заявлению представителя библиотеки, деньги Пуниной были выплачены за литературный материал Ахматовой, а не за проделанную Пуниной работу. Библиотека выплатила деньги Пуниной, поверив ей, что она является собственницей материала.

Выступавший в качестве третьего лица заведующий отделом рукописей Публичной библиотеки Мыльников повторил свои прежние утверждения о том, что Гумилев 7 сентября 1966 года на квартире у Пуниной дал ему, Мыльникову, устное согласие на приобретение рукописей Публичной библиотекой и на выплату денег за рукописи Пуниной и Каминской.

Представитель Пушкинского дома заявил, что при совершении договора с Гумилевым о приобретении архива Ахматовой была указана мифическая стоимость архива – 100 руб. По существу же речь шла о получении архива Ахматовой от Гумилева в дар. Представитель Пушкинского дома выразил согласие с тем, чтобы материалы, полученные Публичной библиотекой и ЦГАЛИ от Пуниной, остались у этих организаций. В то же время он настаивал на передаче Пушкинскому дому всех еще не переданных материалов литературного архива Ахматовой.

В показаниях свидетелей много внимания было уделено взаимоотношениям Ахматовой с семьей Пуниных. Одни свидетели подчеркивали, что эти отношения носили дружеский характер и что Пунина вместе с дочерью Каминской относились к Ахматовой как близкие люди, осуществляя за ней попечение и уход. Другие, напротив, подчеркивали, что Пунина и Каминская стремились сбыть Ахматову с рук, ухода за ней осуществлять не желали, вследствие чего Ахматова была вынуждена кочевать между Ленинградом и Москвой. Много говорилось также об отношениях Ахматовой с сыном и о причинах неприязненных отношений, сложившихся между ними в последние годы.

Едва ли не все свидетели, имеющие отношение к литературе, подчеркивали, что архив Ахматовой нельзя было расчленять на части, как это сделала Пунина. Хранение архива следовало сосредоточить в одном месте. Расчленение архива привело к тому, что некоторые произведения оказались разрозненными, а иные утерянными либо подвергнутыми неквалифицированной обработке. Все это крайне затруднит работу над архивом исследователям творчества Ахматовой.

Свидетель Жирмунский, который по поручению комиссии знакомился с материалами архива Ахматовой, отметил, что все материалы, переданные в ЦГАЛИ, дарственной надписи не имеют.

Свидетель Адмони и другие подчеркивали, что если Ахматова легко относилась к своим вещам, то к своим литературным материалам, особенно к рукописям, она относилась совсем иначе. В тех случаях, когда Ахматова дарила свои произведения, она всегда ставила на них дарственную надпись.

Давая заключение по делу, прокурор полагал, что иск Гумилева подлежит удовлетворению. По мнению прокурора, сделки Пуниной с Публичной библиотекой и ЦГАЛИ недействительны по ст. 48 ГК РСФСР. Деньги, выплаченные Пуниной по этим сделкам, прокурор предложил взыскать с Пуниной в пользу Публичной библиотеки и ЦГАЛИ. Что же касается поступивших в библиотеку и ЦГАЛИ материалов, то они должны быть у этих организаций оставлены. Мемориальные вещи Ахматовой, которые находятся на руках у Пуниной и Каминской, должны быть переданы Гумилеву.

Решением Судебной коллегии по гражданским делам Ленинградского городского суда иск Гумилева был удовлетворен по следующим основаниям. Как единственный наследник покойной А. А. Ахматовой ее сын Л. Н. Гумилев приобрел право на всю наследственную массу. Ссылка ответчиков на то, что литературное наследие поэта в виде личного архива не является объектом наследства, неосновательна. Творческое наследие поэта является объектом не только авторского права, но и права собственности и в полной мере должно принадлежать наследнику. Указанный вывод подтверждается и тем обстоятельством, что соответчицам – Пуниной и Каминской за архивные документы Ахматовой было выплачено 7818 руб. 45 коп.

Наследницами покойной Ахматовой Пунина и Каминская не являются. То обстоятельство, что, проживая в одной квартире с Ахматовой, Пунина и Каминская после смерти Ахматовой оказались фактическими владельцами архива, также не могло создать для них никаких правовых последствий и не давало им права распоряжаться архивом без разрешения и согласия наследника.

Договоры Пуниной с Публичной библиотекой и ЦГАЛИ должны быть признаны недействительными по следующим основаниям: во-первых, Пунина не имела права распоряжаться архивом; во-вторых, Публичная библиотека и ЦГАЛИ приобрели у Пуниной архивные документы, заведомо зная, что она не является их собственницей. Как ЦГАЛИ, так и Публичной библиотеке на момент приобретения архивных материалов у Пуниной было известно о наличии законного наследника поэта и о принятии им наследства.

Представитель Публичной библиотеки Мыльников присутствовал на заседании Комиссии по литературному наследию в декабре 1966 г.; знал, что Гумилев является единственным наследником и что по его желанию архив должен поступить в Пушкинский дом. Однако, несмотря на все это, лично принял архивные материалы от