Александр Михайлов - Маяковский

В конце 1926 года он получил предложение от Правления ленинградских академических театров написать пьесу к десятилетию Октября. Срок по договору - к 15 июня. В апреле 1927 года Маяковский прочитал руководителям ленинградских театров первую часть (главы 2-8) поэмы, тогда еще не имевшей названия «Хорошо!», предложив ее в качестве основы для сценария.

Первая и последующие (после восьмой) главы писались с мая по июнь и заключительные (18-я и 19-я) были написаны в июле - августе. Учитывая, что в этот период - с января по август - поэт опубликовал около пятидесяти стихотворений, что предпринял несколько поездок для проведения вечеров и выступлений, посетив при этом свыше двух с половиной десятков городов, побывал в Чехословакии, Франции, Германии и Польше - это был действительно «болдинский» год Маяковского. Выдержать такое напряжение, такую физическую и эмоциональную нагрузку не каждому под силу. Маяковский не любил жаловаться, дефицит времени покрывала способность поэта работать везде, в любой обстановке. Даже за бильярдным столом, даже общаясь с людьми, даже в обществе той, которая была предметом обожания поэта. Ведь он был увлекающимся человеком... Шагая рядом с нею по Петровке, Владимир Владимирович что-то бормотал про себя, останавливался вдруг, доставал из кармана блокнот и, поднося его к свету магазинных витрин, записывал строчки, рифмы, слова - то, чем полны его знаменитые блокноты, его походная лаборатория. Она - его муза. При ней прозвучал заключительный аккорд Октябрьской поэмы. Она - молодая, рослая и красивая девушка, учившаяся в университете и работавшая в Госиздате, Наташа Брюханенко, или Наталочка, «моя товарищ-девушка», как ее представлял друзьям.

Познакомились они год назад в Госиздате. Маяковский остановил ее на лестнице: «Товарищ девушка!» И - кто объяснит женскую логику! - давно влюбленная в его стихи, на вопрос Маяковского - кто ее любимый поэт, Наташа ответила: «Уткин». Но тут же согласилась пойти с ним «по делам», чтобы по дороге «разговаривать», а потом слушать стихи. Встретившемуся в кафе Брику Маяковский сказал:

- Вот такая красивая и большая мне очень нужна.

Владимиру Владимировичу нравилось, что Наташа высока ростом, он об этом с удовольствием говорил знакомым, и когда кто-то видевший ее сказал, что не так уж она высока, Маяковский обидчиво ответил:

- Это вы ее, наверно, видели рядом с очень большим домом.

Случилось, однако, так, что после первого знакомства они год не встречались. Маяковский надолго уезжал из Москвы, Наташа заканчивала университет, потом болела тифом. Увидевшись в мае 1927 года, Владимир Владимирович упрекнул ее за то, что прошлым летом убежала от него, «даже не помахав лапкой».

«Он пригласил меня в тот же день пообедать с ним, - пишет в своих воспоминаниях Н. А. Брюханенко. - Я согласилась и обещала больше от него не бегать. И вот с этого дня мы стали встречаться очень часто, почти ежедневно».

Молодой девушке льстило, что за нею серьезно и с таким пиететом ухаживает знаменитый поэт. Элегантный, заметный на улице, в кафе, в любой компании, он затмил собою других поклонников. Наташа была «горда и счастлива». Она навещала Владимира Владимировича в «редакции Лефа» - в комнате на Лубянке. А потом он пригласил ее на юг. Пригласил, уже практически завершив работу над поэмой.

Октябрьская поэма в основном была закончена к августу. Груз огромной ответственности постепенно освобождал душу поэта. «Пробные» чтения глав из поэмы на вечерах внушали надежду на успех. И душа хотела любви, радости... В Москву из Ялты одна за другой полетели срочные телеграммы. Тексты этих телеграмм словно слепок с характера - нетерпеливого, решительного, категоричного. «Срочная Москва Госиздат Брюханенко очень жду тчк выезжайте тринадцатого встречу Севастополе тчк берите билет сегодня тчк телеграфируйте подробно Ялта гостиница Россия огромный привет Маяковский». А через два дня снова: «Жду телеграмму час приезда тчк приезжайте скорее пробудем вместе весь ваш отпуск тчк убежденно скучаю Маяковский».

Отказ приехать в телеграммах вообще не предусматривается. Он все решил заранее, другого варианта быть не может. Этот максимализм в отношениях с женщинами, а впоследствии - нервная торопливость, мнительность мешали ему упрочить, углубить взаимопонимание и чувство, отпугивали от него слабых характером.

Месяц, проведенный на юге, лишь относительно можно считать отдыхом. Скорее это был не отдых, для разнообразия перебиваемый выступлениями, а работа, в ходе которой выпадали часы отдыха - купания, загорания на пляже. И опять-таки: «Отдыхать некогда!» Не зря Незнамов назвал Маяковского «круглосуточным» поэтом. Он умел ценить время и был педантичен, даже когда время вплеталось в любовный сюжет. Еще в Москве, когда Наташа опаздывала на свидания, он сердился и огорчался. И однажды, поскольку она ссылалась на отсутствие часов, привел ее на Кузнецкий в часовой магазин. Купил часы и надел ей на руку. «Деваться было некуда! С тех пор я стала являться в назначенный час очень аккуратно». И в шутливой надписи на пятом томе собрания сочинений тоже намекнул на это - «Наталочке Александровне»: «Гулять, встречаться, есть и пить давай держась минуты сказанной. Друг друга можно не любить, но аккуратным быть обязаны».

Радостно возбужденный привез Маяковский в Ялту из Севастополя свою спутницу. Он поселил ее в той же гостинице «Россия», где жил сам. Трогательно ухаживая за нею, Владимир Владимирович тем не менее следовал установленному им распорядку жизни. Утром, до завтрака, ходил за газетами, папиросами и фруктами. Потом в его комнате и непременно с кем-нибудь из его же знакомых завтракали. После завтрака (по рассказам Н. Брюханенко) и до обеда, когда все шли к морю, на пляж, у Владимира Владимировича начинался рабочий день. Это была работа за столом, чтение рукописей, которые ему присылали. Приезжал из Ленинграда режиссер Смолич - обсуждали постановку «Октябрьской поэмы». Постоянными гостями были сотрудники редакции и издательств.

Обедали в ресторане-поплавке. Здесь открывался прекрасный вид, с одной стороны - на море, с другой - на горы. Маяковский располагался по-хозяйски и в ожидании обеда непременно что-нибудь рисовал на бумажной салфетке, чаще всего лошадок, у которых валил пар из ноздрей. И лишь после обеда - перед почти ежедневными вечерними выступлениями - у него бывали свободные часы для отдыха, для прогулок, для игры на бильярде: эту страсть Владимир Владимирович утолял как только мог, везде и всюду.

Чтобы не огорчать свою молодую спутницу, но и не желая отпускать от себя, он приводил ее в бильярдную, накупив предварительно персиков, винограда, снабдив какой-нибудь газетой. И когда Маяковский входил в азарт - это было зрелище! Обыграв однажды маркера, он торжествовал: