Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

_____________________

С дачей так: дело все еще в обл. прокуратуре, ответа пока нет. А 13/II в «Лит. Газете» было напечатано интервью с т. Кешоковым и там, прямо и косвенно, дается ответ всем, кто заступался за дачу Пастернака и К. И.[765] Легко опровергнуть каждую его фразу, да ведь не напечатают.

561. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

15/III 85.

Дорогой Алексей Иванович.

Люша просит передать Вам, что она написала свое письмо раньше, чем получила Ваше. Благодарит.

Чувствует себя лучше[766].

Я бываю у Люши раз в неделю, минут по 20. О судьбе дома, о суде и пр. она не говорит — очень демонстративно НЕ — и я молчу. Я понимаю: она понимает, что сломал ей позвоночник — дом.

На основании больничной справки нам дана отсрочка. Формулировка очень странная: «отсрочка исполнения вплоть до конца пребывания больной в лечебном учреждении; не позднее 15 апреля». Из больницы Люшу выпишут недели через 2, но бюллетень закроют месяцев через 8. Она и дома должна будет долго лежать; будет понемногу ходить и стоять, но не сидеть. Так что ни о каком выселении и речи быть не может — если соблюдать закон.

Гуманнее организации, чем наш Литературный Фонд, я не видывала. И зачем только основали его Дружинин, Тургенев и Григорович.

На даче снег — тает снег — надо спасать крышу и балконы от снега. Надеемся на помощь не Литфонда.

562. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

20.03.85.

Дорогая Лидочка!

Спасибо, что написали подробно о Люше. Люшино письмо я тоже получил, оценил ее героизм, но отвечать сразу не стал, чтобы не изнурять ответными письмами.

То, что происходит с дачей (отсрочка до выздоровления, но не позже 15 апреля), — уже не вызывает ни усмешки, ни ужаса. Надо надеяться, что формальность будет соблюдена и что 8 месяцев в резерве есть. А за это время, дай Бог, прояснится что-нибудь в сферах. Может быть, возникнет ситуация, при которой можно будет думать о новом письме. Только оно должно быть совсем короткое, на одну-полторы страницы. Предыдущее письмо загубили, мне думается, его размеры. Адресат читать его не мог, ему докладывал референт.

PS. Знаете ли Вы, что в прошлую пятницу умер Вл. Ник. Орлов, первый муж Элико. Умер в реанимации, десять дней находился без сознания. Похоронили его на Литературных мостках, недалеко от могилы Блока, для которого он много сделал. А болезнь у него была такая же мучительная, как и у Блока.

563. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

19/IV 85.

Дорогой Алексей Иванович.

Боюсь верить — но вчера до нас дошел слух, что музей К. И. будет оставлен в покое «вплоть до постройки нового общего музея»[767]. Если это правда, то и музей К. И. спасен, и Люша спасена от каждодневного ежеминутного напряжения, которое охватило ее, чуть только она после всех больничных мучений вернулась домой.

Не могу не поделиться с Вами этой почти уверенностью — потому пишу открытку: так быстрее.

564. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

23.04.85.

Дорогая Лидочка!

Порадовала меня Ваша открытка. Хотя, грешный человек, словам не всегда верю. Помню мой разговор в Кремле — с Михалковым:

— Лидия Корнеевна там живет?

— Живет.

— Ну, и пусть живет. Никто ее тревожить не будет.

— Даете слово?

— Д-даю с-слово.

А через месяц-два, если не ошибаюсь, — суд, кассации, апелляции etc, etc.

БУМАГУ БЫ!

От Л. П.[768] сегодня узнал, что на этот раз обнадеживающие слова были изречены каким-то работником Литфонда. Может быть, его слова больше весят и больше значат, чем Михалковские… Дай-то Бог!

Простите мне мой скепсис и мои сомнения. Очень хочу, чтобы такое решение БЫЛО и чтобы «новый музей» строился — без лишней спешки, основательно, неторопливо — по меньшей мере до 2000 года.

Благодарю Вас за пластинку Анны Андреевны. Еще не слушали, может быть, сегодня Маша будет в лучшем состоянии.

565. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

9 мая 85. Салют. Москва.

Дорогой Алексей Иванович.

С дачей все загадочно. 18 апреля В. Т. Оганесян (наш «истец», директор Городка Писателей) в ответ на телефонный вопрос нашей юристки, не знает ли он, когда будет назначено очередное заседание суда, которое должно дать новую отсрочку из-за болезни ответчицы, сказал: «По распоряжению т. Маркова, музей Чуковского оставляют открытым вплоть до того времени, когда откроется общий музей „Литературное Переделкино“». Так. Мы усумнились, потому что директор Городка Писателей, В. Т. Оганесян — наш истец — очень много лгал против нас на суде. Т. В. Иванова, деятельная наша доброжелательница, пробовала дозвониться т. Маркову и еще кое-кому — тщетно; тогда она позвонила тому же Оганесяну. Он повторил прежнее свое сообщение.

«Весь город» поздравлял нас. И Люша перестала строчить свои апелляции.

Так. А вчера, вернувшись в город, я услышала от Люши новость: из Видненского суда получено нами извещение, что по случаю болезни ответчицы Е. Ц. Ч. «исполнение решения о выселении откладывается до 26 сентября»…

Срок не малый (дан на основе Люшиной справки из больницы), но — где же истина? Ведь не к сентябрю же выстроен будет Музей «Литературное Переделкино». Значит ли это, что В. Т. Оганесян специально солгал нам, чтобы мы перестали обороняться и, главное, чтобы прекратился град телеграмм и писем во все инстанции от посетителей дома?

Ничего не понимаю. Однако радуюсь и сроку, потому что что бы ни было впереди, а Люша успеет собраться с силами. Простите «бытовое» письмо.

566. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

14.06.85.

Дорогая Лидочка!

Вечность не писал Вам, совсем выбился из колеи. Последние полгода, если не больше, Маша мучилась беспрерывно и мучила меня.

5-го июня ее увезли в больницу. К моему удивлению (и радости, конечно), она спокойно отнеслась к перемене места. В больнице в первый же день вышла на прогулку (дома 5 с лишним лет отказывалась выйти даже во двор).

Дома пусто. На душе совсем тоскливо. Но, дай Бог, эта госпитализация пойдет Маше на пользу.

Потерпим — и она, и я.

Как Вы обе? Где? Перебралась ли Люша в Переделкино?

Утвердилось ли затишье на дачно-музейном фронте?

Как Вам работается?

У меня бывает мой старый (но по возрасту еще молодой) читатель, композитор Б. И. Тищенко. Он — автор нескольких музыкальных спектаклей на стихи Корнея Ивановича, а кроме того, им написана музыка к «Реквиему» и несколько романсов на стихи Анны Андреевны. От Б. И. я узнал, что составительница сборника Ахматовой Жирмунская включила туда и «Реквием». И — до последней минуты! — он был в сборнике — и в рукописи, и в гранках, и в верстке. Но тут, в «последнюю минуту», кто-то сказал: стоп![769]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});