В Вагнерах. Заметки наемника - Александр Габо

сестры и дочки. И поверьте мне, я читал их не менее жадно, чем те письма, которые приходили мне, когда я учился в Суворовском училище в 91 – 93 годах. Как же я их ждал! Самое интересное, делаешь вид, что ты такой весь мачо, тебе пофигу, а в душе колотит, и думаешь: «Ну господи, где же мои письма?! Что они, как они, где там?»

Часть четырнадцатая про кухню, на которой я нашел призвание, почет и славу.

Ну что, мои дорогие читатели, продолжаем цикл телепередач.

В один прекрасный день я спокойно сидел, никого не трогал, общался с Алишкой у нас в комнате. И тут он вдруг мне говорит:

– Там командир повара ищет. Я тебя предложил.

Я ему:

– Да с какого хрена ты меня куда-то предлагаешь?

– Ну слушай, это нормальная тема. Да че ты? Ты же готовить умеешь, – сказал он, имея в виду, что в общем-то все умеют готовить.

– Вот иди и сам готовь! Ты умеешь готовить – ты и готовь!

Если честно, меня совсем не напрягала готовка как таковая. Меня напрягало то, что хрен его знает, смогу ли я там готовить. Сказать, что я какой-то великий повар а-ля Новиков – так нет, это точно не про меня.

Ну короче, зашел к нам Бырма, командир, и начал так издалека:

– Послушай, Габо, нам тут повар нужен. Ты что думаешь? Я бы ему установил фиксированное время дежурства – всегда в одно время.

А я вам скажу, что это очень удобно, дежурить в одно время. Тем более, что предполагалось стоять с 6 до 7 утра. Это считай, ты нормально спишь, не дергаясь посреди ночи на пост.

Караульная служба была очень интересная. График был плавающий, и время дежурства бойцов постоянно менялось. Но как бы оно ни сдвигалось, ночью по-любому приходилось стоять. Сегодня, например, ты на посту с часу до двух, на следующий день – с двух до трех и так далее. Коронным временем всегда считались часы либо с 22 и до полуночи, либо с 6 до 8 утра. В таком случае ты полноценно спал всю ночь, не прерываясь на дежурство. Так называемое собачье время, самое трешовое, было с 4 до 5 утра.

Так вот, вернемся к командиру, который зашел к нам и начал издалека:

– Я бы установил ему фиксированное время дежурства, радиста бы подвинул (до этого радист был в фаворе), с 6 до 7 утра на постоянной основе. На оснарку он бы не ходил, машины бы тоже заряжал по лайту. Габо, а ты случайно не умеешь готовить?

Знаете, дамы и господа, я просто не смог отказать. Я сказал:

– Ну, комбат, я как бы умею готовить, – я Бырму называл комбатом, хотя он был старшим техником, а реальным комбатом – Актай. – Как бы, да, а шо?

– Ну все, значит, давай, принимай кухню. Красавчик!

Туда-сюда, я начал готовить, а тема с оснаркой, с фиксированным нарядом как-то замялась. Но если честно, я и не хотел особого положения. Недели через две командир вспомнил о своих обещаниях:

– Слушай, я там тебе говорил про время фиксированное – выбирай любое, я от своих слов не отказываюсь.

– Командир, не надо мне ничего этого. Пусть все идет, как идет, пусть будет плавающий график. Я вообще не хочу выделяться.

Я так же грузил, заряжал, не отмазывался, никогда не косил. Да, были ситуации, когда сами пацаны говорили:

– Слушай, Габо, давай, дуй на кухню, мы тут сами. Ты готовишь – так давай готовь.

Это факт: парни меня часто сами оставляли, либо отправляли с работ на готовку. Как никогда там работала схема: война войной, а обед по расписанию. Пацаны любили поесть и любили поесть вкусно. Не сказать, что я прямо охеренно вкусно готовил, но восторженные отзывы я слышал постоянно.

Даже Илюха, который замещал старшего по позиции в его отсутствие, бывало, сядет над тарелкой и пробурчит благодушно:

– Вот, очередную “хуйню” сготовил.

Но под словом «хуйня» он, конечно, подразумевал «прикольная еда».

До меня кашеварил Дамберт, парнишка с Адыгеи. Его имени я не знаю. Он ходил весь зашифрованный: не дай бог, кто узнает, как его зовут. Не знаю, воевал ли он раньше. По его рассказам – да, и в чеченскую войну, и в Донбассе, и в ДНР-е. Но я не очень в это верю. Балабол он был редкостный, но я могу и ошибаться. Готовил он чудовищно. Если ему нужно было нарезать капусту, то он ее просто рубил. Дамберт никогда не использовал терку, понятия обжарить для него не существовало. Мясо он смешивал с тушенкой в одном супе. Короче, у него получалась не еда, а какой-то треш. Не удивительно, что, когда я встал на его место, моя етьба всем показалась просто суперической.

Я всегда ненавидел грязь. Не могу сказать, что я чистоплюй, но на кухне, когда она попала в мое распоряжение, был просто неописуемый бардак. Первым делом я отмыл газовую плиту и холодильник. Нашел резиновые перчатки и так все почистил – что аж засверкало. Я не сделал ничего особенного, но там это и не требовалось, чтобы вызвать вау-эффект после того, что было “до”. Вы понимаете, когда вокруг полное дерьмо, а ты чуть-чуть убрал, то уже кажется, что Ух!

Когда пацаны пришли, старший сказал:

– Я что-то не понял, я даже не знал, что у нас плита отмывается!

Я получил очередную порцию восхвалений: какой я крутой чувак и так далее. Чему я, не скрываю, был, конечно, очень рад. Они подпитывали мое тщеславие, и в душе я собой по-настоящему гордился.

Мне нравилось приходить на кухню с утра. Я включал телевизор, муз-ТВ, например. Грел воду, фейри – шмейри и айда!

Я до ужаса обожал острые ножи. Я всем сразу обозначил:

– Пацаны, тут мои два кинжала. Берете – кладете обратно.

Они у меня всегда были как бритвы наточены.

Но как же я в первый раз боялся готовить! Моим первым блюдом стал суп с макаронами. С ним мне помог Залес. Он подсказал мне, что да как, посоветовал обжарить макароны перед варкой. Раньше я добавлял обжарку из лука и моркови в конце, он порекомендовал мне:

– Слушай, добавляй ее в начале. И вообще постарайся делать обжарку прямо в казане, когда готовишь. Сначала делаешь обжарку, потом добавляешь воды и все остальное.

Чтобы вы понимали, дамы и господа, мы готовили не в кастрюле, а в большом казане.