Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

[448, Л. 74 об.]. Результатом стало издание приказа, который исключал командира 6-го корпуса генерала И. С. Никитина из списков РККА как пропавшего без вести в июне 1941 г. [445, Л. 170].

Однако факт пленения генерала И. С. Никитина открылся, скорее всего, примерно в то же самое время. Результатом стало появление следственного дела Р-364, заведенного на генерала И. С. Никитина органами Госбезопасности СССР. Уже 23 октября 1942 года по нему вынесен приговор Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла приговор: на основании ст. 58–1 «б» УК РСФСР генерал И. С. Никитин заочно приговаривался к высшей мере социальной защиты – расстрелу с конфискацией лично ему принадлежавшего имущества и лишением воинского звания генерал-майор. Основанием, по-видимому, послужили показания бывшего командира взвода 34-го стрелкового полка Л. И. Мовчана [488, с. 177, 184]. Правда, на момент вынесения приговора генерал И. С. Никитин был уже полгода как мертв.

Маршал А. И. Еременко, повествуя о начальном этапе Великой Отечественной войны, уделил внимание и событиям в Белоруссии, пусть их непосредственным участником лично он не был. Несколько строк маршал посвятил действиям 6-го кавкорпуса, а также его командиру генералу И. С. Никитину. Этот короткий рассказ завершен словами: «начиная с утра 22 июня, кавалеристы не знали ни сна, ни отдыха. Несмотря на это, люди проявляли чудеса стойкости и храбрости. Сам генерал сутками не сходил с коня, появлялся на самых трудных участках, неоднократно лично водил части в контратаки. Но с каждым часом становилось все труднее и труднее. Над отходящими колоннами конницы непрерывно висела вражеская авиация, их разрезали и дробили фашистские танковые части. В одном из боев Никитин с горсточкой кавалеристов был отрезан и прижат к реке. И здесь раненого и тяжело контуженного генерала гитлеровцы в бессознательном состоянии захватили в плен» [347, с. 73].

Новых подробностей в изданиях последних лет издания обнаружить не удалось. Ф. Д. Свердлов ограничился простым указанием на пленение генерала в июле 1941 г. [463, с. 39]. В 3-й части сборника документов «На земле Беларуси» в отношении генерала И. С. Никитина указано, что он попал в плен не в июле, а в конце июня тяжелораненым [402, с. 518]. Примерно то же самое содержится в биографии генерала, приведенной в справочнике «Комкоры» [284, Т. 2. с. 74]. Не внесла ясности в понимание сути дела статья Э. В. Харитонова «Дважды расстрелянный» [488, с. 176–187], автор которой вопрос о дате, месте и обстоятельствах пленения командира 6-го кавкорпуса обошел вниманием.

Ту же дату, но иное место пленения назвал Д. Егоров в своем исследовании «Июнь 41-го». Не назвав источник своей информации, он утверждал, что командир 6-го кавкорпуса «в одном из боев в районе Старого Села был с горсткой кавалеристов прижат к реке, тяжело ранен и подобран немцами» [344, с. 699]. В описании Д. Егорова, как и в рассказе А. И. Еременко присутствует некая река, которая помешала генералу и его соратникам избежать пленения. Название ее никем из авторов не приведено.

Наконец, следует вспомнить письмо В. А. Данилова в редакцию «Военно-исторический журнала» в 1993 г. Автор сообщил ту же дату – 5 июля, но в качестве места пленения указал район с. Старое Село [309, с. 9].

Как видно, существующие публикации не позволяют определить ни время пленения (то ли конец июня, то ли начало июля 1941 года), ни обстоятельства. Наверное, следует обраться к иным источникам, например, воспоминаниям бывших военнопленных. Возможно, в них каким-нибудь образом отразились сведения о генерале И. С. Никитине.

И действительно, в фильтрационном деле бывшего интенданта 3-го ранга Николая Алексеевича Исаева среди прочих командиров, оказавшихся в офлаге Хаммельбурга, упоминаются также и командиры 6-го кавалерийского корпуса – майор Николай Филиппович Панасенко и подполковник Николай Денисович Ново-даров. Очевидно, военнопленные делились рассказами об обстоятельствах своего пленения. Не были исключением и бывшие работники штаба 6-го корпуса. Так, майор Н. Ф. Панасенко в беседах упоминал, что «вместе со всем личным составом … корпуса попал в плен в районе города Минск в 41 г. во время окружения» [255, Л. 6 об.]. Со слов подполковника Н. Д. Новодарова Н. А. Исаев запомнил, что тот был пленен «в районе Минска вместе со всем штабом корпуса, во время окружения немцами» [255, Л. 6 об. –7].

В карте военнопленного указано, что интендант 3-го ранга Н. А. Исаев прибыл в офлаг XIII-D3 августа 1941 года и получил номер 3870. Известно также, что генерал И. С. Никитин прибыл в офлаг XIII-D1 августа, где его зарегистрировали под номером 1644, однако Н. А. Исаев его совсем не упоминает, возможно, потому, что тот находился в лагере недолго. Подполковник Н. Д. Ново-даров там же имел номер 1642, в карте военнопленного записано, что он попал в плен 5 июля 1941 года под г. Минск, его помощник майор Н. Ф. Панасенко – 6 июля.

В протоколе допроса старшего лейтенанта К. Г. Писаренко, командира пулеметного эскадрона 24-го кавполка 36-й кавалерийской дивизии сохранились сведения о пленении какого-то командира корпуса. Вполне вероятно, что речь шла именно о генерале И. С. Никитине. Вот как об этом рассказал сам старший лейтенант К. Г. Писаренко. При отступлении на восток он «… присоединился к группе командира корпуса. Они имели намерение отходить на Минск. Примерно в 12 км от Минска в одном лесу они внезапно наткнулись на огонь нескольких пулеметов. Большая часть из 300 человек погибла, часть разбежалась, оставшиеся вместе с ним попали в нем[ецкий] плен. Он был ранен. 6 июля 1941. О том, что командир корпуса погиб, он сказать не может, от других он слышал, что он таким же образом попал в плен» [79, Л. 66].

В протоколе не названа фамилия командира корпуса, не сказано даже о каком именно корпусе идет речь – стрелковом, механизированном или кавалерийском. Допрашивавший старшего лейтенанта немецкий офицер из группы Абвера не стал уточнять этот вопрос. Создается впечатление, что они оба говорили о хорошо известном им человеке. И, как кажется, то обстоятельство, что кавалерист лейтенант К. Г. Писаренко не стал уточнять, какого именно командира корпуса он встретил, косвенно свидетельствует в пользу генерал И. С. Никитина.

Возможно последним, кто видел командира 6-го кавкорпуса до его пленения, оказался начальник снабжения 33-й танковой дивизии майор А. П. Уланов. Отступая вместе со своим соединением, он 29 июня оказался в районе г. Волковыска, где присоединился к штабу 11-го мехкорпуса. У д. М. Мир комкор Д. К. Мостовенко приказал бросить автотранспорт и пробиваться на восток небольшими группами. Майор А. П. Уланов оказался