Леонид Млечин - Борис Ельцин. Послесловие

Ознакомительный фрагмент

— Борь, ну не пей!

— Цыц, женщина!

Приносят борщ. Ельцин берет солонку. Наина Иосифовна предостерегает:

— Борь, ты попробуй сначала. Борщ соленый.

Не обращая внимания на ее слова, начинает трясти солонку…

Наина Иосифовна — волевая, сильная женщина, иначе бы она не смогла жить с человеком такого трудного характера. Наина Иосифовна была ему предана. Когда он стал болеть, повсюду с ним ездила, ухаживала за мужем. Никогда не жаловалась и не рассказывала о семейных проблемах. Говорила журналистам:

— Мы никогда с Борисом Николаевичем всерьез не ссорились. Наши дети никогда не слышали ссор. Да и повода не было всерьез поссориться. Мы с ним были как одно целое.

Она конечно же переживала за мужа. Наталья Константинова:

— Во время поездок по стране к ней подходили люди, забрасывали вопросами, особенно о Чечне. От некоторых вопросов у нее на глазах выступали слезы. Летом 1996 года на Мамаевом кургане в Волгограде ее окружили ветераны. Они жаловались на жизнь. После беседы Наина Ельцина отошла в сторону и заплакала.

В 1956 году Наина и Борис поженились, через год родилась Елена, еще через три года — Татьяна. Ельцин хотел сына, но вырастил двух девочек. Отсутствие наследника в семье со временем сделает более обостренным поиск наследника политического…

Наина Иосифовна два десятка лет проработала в «Водоканалпроекте».

Когда молодой строитель Ельцин женился, он получил комнату в коммунальной квартире. Двухкомнатную квартиру (маленькую и очень холодную, в четырехэтажной новостройке) ему дали, когда родилась Елена и он стал начальником управления. Избранный первым секретарем, Ельцин въехал в пятикомнатную квартиру, в которой прежде жил Рябов. Потом Борис Николаевич велел пристроить к дому возле пруда новый подъезд, и там квартиры получили члены бюро обкома. Этот дом в городе называли «дворянским гнездом».

Руководителям области — секретарям обкома, первому секретарю Свердловского горкома, председателю облисполкома, главе профсоюзов и начальнику областного управления КГБ — полагались дома в дачном поселке, выстроенном еще в тридцатых годах.

Первого секретаря обслуживала «Чайка», естественно с номером 00–01. Но по области он обычно ездил на «Волге» с номером 00–02. А охотиться или рыбачить — на «газике» 00–13. Спецномера были важной частью быта высших чиновников. Даже среди членов бюро обкома шла конкуренция за самые заметные номера на персональном автомобиле. Став первым секретарем, Борис Николаевич в своей манере приказал сократить до минимума количество «блатных» номеров. Когда кто-то из областных руководителей пожаловался на «невнимание» со стороны ГАИ, Ельцин жестко сказал:

— А я вас ждал с другим докладом.

Слух об этом немедленно распространился по всем учреждениям области, и разговоры о спецномерах прекратились. Но сотрудники ГАИ и так знали все начальственные машины Свердловска, так что проблем у чиновников не было.

В Москве, став президентом, Ельцин прикажет построить для высшего руководства отдельный дом — на Осенней улице и сам определит, кто станет там жить, не понимая, что через несколько лет прежние добрые отношения расстроятся. Сергей Филатов, который руководил президентской администрацией, рассказывал мне, что он присутствовал при дележе квартир в президентском доме:

— Противная сцена, очень противная… Я вообще считаю, что это было неправильно — построить президентский дом и какую-то группу людей туда поселить. Что теперь с этим домом? Гадючник какой-то образовался. Сплошной клубок — как пауки в банке. Там ни одного друга нет — одни недруги.

Дом купца Ипатьева

В самом центре Свердловска находился дом купца Ипатьева, в котором провели последние дни своей жизни император Николай II и его семья. Здесь они и были расстреляны в июле 1918 года. Когда-то сюда водили на экскурсии пионеров и иностранных гостей — расстрелом врагов трудового народа гордились. Постепенно настроения в обществе менялись, возник неподдельный интерес к старой России, к императорской семье. Идеологическое и чекистское начальство забеспокоилось: дом Ипатьева превращается в объект поклонения.

26 июля 1975 года председатель КГБ Юрий Андропов отправил секретную записку в ЦК КПСС: «Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в городе Свердловске. Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города… Представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому партии решить вопрос о сносе особняка в порядке плановой реконструкции города. Проект постановления ЦК КПСС прилагается. Просим рассмотреть».

4 августа политбюро одобрило записку Андропова и поручило «Свердловскому обкому КПСС решить вопрос о сносе особняка Ипатьева в порядке плановой реконструкции города». Но это решение было исполнено только через два года. Предшественник Ельцина Яков Рябов утверждает, что постановление политбюро давно было получено в обкоме, но он не спешил его выполнить, потому что краеведы хотели сохранить дом как памятник истории. А Ельцин, напротив, проявил инициативу и снес дом.

Борис Николаевич потом рассказывал, что на него Москва очень сильно давила, что он дважды отказывался исполнить приказ о сносе дома Ипатьева, а потом все-таки капитулировал. Так или иначе, но в те времена отношения с КГБ у Ельцина были очень хорошие.

Бывший генерал госбезопасности Валерий Воротников пришел в краевое управление КГБ с поста второго секретаря Свердловского обкома комсомола. Он рассказывал мне:

— Ельцин часто у нас бывал. Я ему докладывал об обстановке. К нашей информации он относился внимательно, принимал меры. Была проблема, которая состояла в том, что областные руководители считали, что местные подразделения контрразведки — это «их» информационная служба. Но в КГБ был очень строгий принцип: мне не сообщить в Москву всю правду о том, что творится на моей территории, — это грех самый тяжкий. Бывали такие случаи, когда не хотелось какую-то информацию сообщать в центр, но я не мог не сообщить. А система была такая. Я подписываю шифровку, и, если речь идет о важной информации, ее — даже без подписи председателя КГБ — автоматически отправляют высшим руководителям страны. То есть хозяин области отдает себе отчет в том, что произойдет после того, как такая информация уйдет в Москву. Когда происходило чрезвычайное происшествие, начинались проблемы. С точки зрения местной власти — это пустяк. А с точки зрения центра — это очень важно. Например, прорвало трубы, снабжающие теплом рабочий поселок. Это произошло ночью. Утром уже стали восстанавливать. Я все выяснил: масштабы ЧП, ход работ. И собрался доложить первому секретарю. Тут мне звонят и слезно просят не говорить Ельцину: