Пишите мне на медсанбат - Людмила Петровна Дробинская

Началась блокада Ленинграда. Тогда, в сентябре сорок первого, мы не знали, долго ли она продлится, но были твердо уверены, что Ленинград выстоит и победит.　

Осенью сорок первого санитарная служба решала задачи исключительной важности. Коротко говоря, они сводились к двум взаимосвязанным проблемам: организации четкой системы помощи раненым (начиная с переднего края или ротно-батальонного участка до медсанбата и госпиталя) и широких санитарно-эпидемиологических мероприятий, ставящих своей целью не допустить развития эпидемий, сохранить боеспособность войск.　

Первостепенное значение имели водоисточники. Поэтому сразу же началось исследование их чистоты и пригодности в различных пунктах, занимаемых армией. Оно показало, что водоемы загрязнены, особенно в районе Колпина и в его окрестностях. Когда замерз колпинский водопровод, жители и воины стали брать воду из технического водопровода, но потом замерз и он. Многочисленные колодцы, водоемы были расположены в густонаселенных пунктах, порой вблизи уборных, и практически такая вода была непригодна к употреблению без тщательного обеззараживания.　

Паспортизация всех источников водоснабжения — рек, колодцев, скважин, ручейков, изучение санитарного состояния прибывающих в армию частей — вот первые шаги санитарной службы армии. Ей посвятили свою деятельность наш военный гигиенист Владимир Эдуардович Стамер и армейский эпидемиолог Леонид Иванович Егоров, а позже сменивший его Николай Николаевич Романенко.　

Это была очень трудная и хлопотливая работа, приносившая небольшие радости и большие огорчения. Борьба за каждый чистый колодец, за чистоту ровиков, траншей и окопов, землянок, немедленная изоляция заболевших. Проверка, еще раз проверка. Доклады начсанарму. Доклады начсанарма Военному совету. Бесчисленные выезды в части. Инспекции Санитарного управления фронта. Бессонные ночи и дни, полные тяжких дум и тревог, потому что в прибывшей новой части обнаружена вшивость… Сотни анализов воды делались ежемесячно в лабораториях медсанбатов и санэпидотряда. Вода проверялась зимой и осенью, летом и весной. Брали воду на анализы из ручейков и канавок, протекавших там, где живут бойцы. Нередко под носом у врага.　

Как и всегда, все решали люди. Они выносили раненых из залитых водой траншей и окопов, тянули их на набухших плащ-палатках, везли на повозках. Стояли у перевязочных и операционных столов. Не спали сутками возле тех, кого выхаживали в госпитальных палатах. Строили бани. Выявляли заболевших поносом, ослабленных недоеданием и болезнями. Работали на складах, сидели за рулем санитарных машин.　

Это были обычные советские люди в гимнастерках и продуваемых на ветру шинелях. Кадровые и прибывшие из запаса. И это от них зависело, через сколько часов будет доставлен раненый, оставшийся лежать на нейтральной полосе, а также быть в воинской части педикулезу[1] или нет. От них в конечном счете тоже зависела наша победа.　

…Санитарный отдел 55-й гудит. Особенно многолюдно в нашей комнате, где собрались гигиенисты, эпидемиологи, медицинские снабженцы, кадры санитарной службы, армейские специалисты — дружная многоликая семья! Прибывают новые медицинские учреждения, руководители санитарных служб.　

Наконец появился и долгожданный армейский санитарный склад, доставивший значительное количество медицинского имущества и лекарств. Отпала необходимость частых выездов во фронтовой склад представителей дивизии и санитарного отдела армии.　

Ленинград в ближайшее время мог рассчитывать лишь на собственные силы, на имеющиеся запасы медикаментов, сделанные еще до войны. Плановое снабжение армии в условиях блокады было ограничено и затруднено. Поэтому с первых дней нашей работы приходилось соблюдать строжайшую экономию во всем, особенно в расходовании перевязочного материала и спиртов, бережливо относиться к медицинскому имуществу, хирургическому инструментарию, белью.　

Начсандивы, комбаты и начальники медснабжения дивизии скоро поняли, что у нашего серьезного и очень ответственного начальника медснабжения И. С. Миндлина заявки, составленные на «авось», на «а вдруг», не проходят. Деловито подсократив все до разумных пределов, он передавал требования на санитарный склад.　

Почти ежедневно в санитарный отдел приходили врачи, фельдшера, направленные для дальнейшего прохождения службы.　

От меня — начальника отделения кадров и боевой подготовки санитарного отдела армии — требовалось хорошо знать людей, принимать непосредственное участие в реорганизации одних армейских учреждений и формировании других.　

Замечательные люди вливались в нашу армию! Очень разные по своему характеру и боевому опыту, все они любили свои полки, дивизии и гордились их боевым прошлым.　

После короткого знакомства и оформления документов военные медики направлялись в дивизии, уходили в Понтонную, Колпино, Усть-Ижору, обживали сырые землянки в противотанковых рвах, полуразрушенные дома и подвалы фронтовых поселков. Но все сохраняли исключительно бодрое настроение. И молодежь, и те, кто постарше, — все стремились в строевые части, просили направить их на передовую. Никого не пугали трудности фронтовой жизни и быта.　

Мы, помощники начсанарма, обязаны были иметь четкое. ясное представление о медицинских кадрах, о санитарно-эпидемиологической характеристике прибывшей части, о ее обеспеченности медицинским имуществом. Сами начсанарм и комиссар отдела каждый день бывали в дивизиях, встречались с командирами и политработниками, а вечером докладывали Военному совету армии о положении медицинских дел.　

И командир 4-й ДНО П. И. Радыгин, и командиры 125-q, 168-й, 268-й дивизий генералы П. П. Богайчук, Л. Л. Бондарев, С. И. Донсков, и командиры других входивших в состав армии соединений, а их становилось день ото дня все больше, довольны были своими медиками, верили «своей медицине» и просили подбросить медицинское имущество, пополнить убыль санитаров и фельдшеров.　

Дивизии у нас в армии были разные: кадровые и из ополчения. Но к сентябрю 1941-го разница между ними, пожалуй, сгладилась, стала минимальной. Трудный боевой опыт первых месяцев войны не прошел бесследно. Все дивизии стали кадровыми.　

Но все же какая-то разница сохранилась, и, пожалуй, больше всего она сказывалась в возрасте медицинских работников медсанбатов. В кадровых дивизиях врачи были помоложе.　

Вот 90-я дивизия. У кадрового, опытного начсандива И. Ф. Милюкова в медсанбате почти все — молодежь. Прошла первая сковывающая робость. Действия врачей В. Машкары, П. Рабичева, П. Потапова, В. Лукаша в операционной и сортировочных стали более организованными и продуманными. Встречая затруднения, они обращались за советами к старшим хирургам А. В. Копорулину или Н. В. Гречикову. Молодых врачей можно понять. Пули и осколки в живом теле проделывают такие мудреные ходы, что и многоопытному врачу нередко трудно решить, с какого органа начать «ремонт», какое решение целесообразнее принять.　

4-я ДНО, сформированная в Дзержинском районе Ленинграда под командованием полковника П. И. Радыгина, после летних боев на южных подступах к Ленинграду в конце августа — начале сентября воевала на берегах Тосны и Невы. В трудных сражениях на небольшом участке приречной местности бойцы-ополченцы бились мужественно и преградили дорогу врагу. Управление нашей армии тогда еще только формировалось. Полевых и эвакогоспиталей в полосе армии не было.　

На открытой местности от мин и снарядов было не укрыться. Лишь по берегам рек Невы и