Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 1. Ольга Леонардовна - Татьяна Васильевна Бронзова

держал, да и то обанкротился и от кредиторов в Москву бежал. А теперь, значит, у Антона свое имение?! Чудно это все как-то. Неужели писателям так хорошо платят?

– Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Во всяком случае, он не просто писатель, а самый-самый известный! А потом Владимир Иванович говорил, что Чехов медицинский факультет окончил. Так, может, у него еще и частная практика есть. Врачи, кстати, совсем неплохо зарабатывают.

– Оно конечно, все может быть. Но чтобы свое имение купить… – В голосе Александра явно слышались нотки зависти. – Он, кстати, в первых классах очень плохо учился. Два раза на второй год оставался.

– Не может быть! – удивилась Ольга.

– Правда. Я ведь младше него. Он остался и к нам в класс попал. Там мы и подружились. А потом снова не сдал экзамены. Отец тогда его в реальное училище отдал на портного учиться.

– Как интересно, – расхохоталась актриса. – И что же он шил?

– Брюки себе, а потом и братьям. Приличные, кстати, брюки. Сейчас это и правда звучит смешно.

– Ну! Рассказывайте же, что было дальше.

– А дальше ничего. Уж не знаю, каким образом, но только он вдруг поумнел, вернулся в гимназию, да еще с таким успехом ее окончил, что в университет на медицинский поступил. Видно, перспектива профессии портного так его напугала, что в уме просветление произошло! – смеялся Вишневский.

– Это и вправду смешно, – хохотала и Ольга. – Интересно, а если его спросить о том, не помнит ли он, как кроить брюки, он обидится?

– Думаю, нет. У него всегда было отменное чувство юмора. Но только уговор: если вы и вправду когда-нибудь захотите его об этом спросить, то мою фамилию не называйте. Пусть это будет секретом, от кого вы узнали такие подробности. Клянетесь?

– Клянусь! – продолжала хохотать Ольга.

Несмотря на то что актеры могли постоянно жить на дачах в Пушкине, некоторые из них на выходные дни все-таки уезжали в Москву. Как-то утром перед репетицией накануне выходного к Ольге неожиданно подошел Вишневский.

– Вы собираетесь сегодня в город?

– А что, вы хотите мне предложить что-то другое?

– Нет. Просто я подумал, почему бы нам не поехать вместе?

– А если вас раньше меня с репетиции отпустят?

– Тогда я вас подожду.

– А я вас ждать не буду, – засмеялась Ольга, покачивая головой столь женственно и игриво, что Вишневский понял: контакт с актрисой найден! Подождет!

И действительно, в тот день они ехали вместе, успев на вечерний шестичасовой. Сидя в салоне третьего класса и весело болтая обо всем на свете, оба с каждой минутой все больше и больше ощущали непреодолимое влечение друг к другу. В Москве Александр быстро нашел экипаж, подсадил в него Ольгу и, усевшись рядом, взялся проводить ее до дома.

– Уже темнеет. Еще нападет на вас какой-нибудь любитель красоты. Есть такие маньяки в Москве.

– Маньяки и вправду есть, – рассмеялась Ольга. – Вы предполагаете, что им может оказаться кучер?

– А что? Почему бы и нет? Посмотрите на нашего. Плечи какие широченные. Силища в руках. Вы и пикнуть не успеете.

Шутя и пересмеиваясь, подъехали к дому. Александр вышел из коляски, подал руку и, как только ее нога коснулась земли, обнял девушку за талию и, притянув к себе, поцеловал. Ольга не сопротивлялась. Наоборот. Она как будто ждала этого. Губы ее приоткрылись, и, прижавшись к нему всем телом, она ответила столь страстно, что их обоих тут же охватила сильная дрожь желания. Они уже не могли сопротивляться.

– Мы можем подняться к тебе? – хрипло спросил он.

– Я живу с мамой и братом, – прошептала она.

– Тогда едем ко мне?

– Едем!

Глава восьмая

В конце августа пошли дожди, подул северный ветер, похолодало. Летний театрик, в котором «художественники» создавали свой первый спектакль, продувался насквозь. Боясь простуд, репетиции срочно перенесли в Москву, сняв помещение театра «Эрмитаж».

– Но ведь это тоже летнее помещение! – негодовал Станиславский.

– Это лучшее, что мы нашли, Константин Сергеевич. Морозов выделил сумму, и за сентябрь мы театр утеплим так, что и зимой играть в нем возможно будет, – заверил Немирович-Данченко. – Вот увидите, все будет хорошо!

Премьеру «Царя Федора» назначили на 14 октября. Там же намечались выпуски и некоторых других спектаклей, в том числе и «Чайки», на которую Немирович-Данченко возлагал большие надежды.

– Эта пьеса должна стать главным событием нашего первого сезона! – говорил он.

– Надеюсь, роль Аркадиной будет только моей? – почти утвердительно спросила Ольга.

– Я же тебе говорил, что только твоей, кобылка.

– А Алексеев? Он возьмет и назначит мне еще кого-нибудь в состав, как сделал это в «Царе Федоре».

– Нет, не назначит. Мы будем ставить «Чайку» вместе. Уже все решено. Аркадину будешь играть только ты.

И Немирович-Данченко не обманул. Роль досталась Ольге в единственном составе.

– Это главная роль? – спросила Анна Ивановна, когда дочь сообщила ей о новой постановке.

– Не знаю, – рассмеялась Ольга. – В этой пьесе нет главных ролей.

– Как это? Так не бывает.

– Бывает, мама! Вот такая удивительная пьеса. Ни на одну не похожа! И знаешь, еще какая в ней странность?

– Какая?

– Каждый кого-то любит, но все без взаимности. Понимаешь? Треплев, мой сын по пьесе, любит Нину – девушку из соседнего имения. Нина любит писателя Тригорина, в которого влюблена моя героиня. Маша, дочь управляющего, любит Треплева, а ее любит учитель Медведенко…

– Ну а твою Аркадину кто-нибудь любит в этой пьесе?

– Конечно! Доктор Дорн. А жена управляющего безумно любит этого доктора Дорна…

– Боже, как все запутано! Просто какая-то любовная круговерть, – от души рассмеялась Анна.

Станиславский расписал мизансцены всех четырех актов, Немирович провел несколько бесед с актерами, оба режиссера поработали с художником над декорациями и костюмами и наконец, решив, что готовы предстать перед автором во всеоружии, послали ему приглашение на первую полноценную репетицию «Чайки», назначив ее на 9 сентября.

– В твой день рождения? – удивилась Анна.

– Да. Это Владимир Иванович сделал мне такой подарок. Представляешь? Я в свой день рождения познакомлюсь с самым лучшим писателем России!

– Так-то оно так. Но ведь у тебя круглая дата. Тридцать лет. Я думала, ты захочешь отметить.

– Конечно, отметим, мамочка. Соберемся вечером за нашим столом. Позовем твоих братьев, Немировича, Станиславского с Лилиной, Вишневского, Самарову… Будем пить, есть и петь! Я давно хотела познакомить тебя с нашими. Они будут без ума от твоего голоса.

– Надеюсь, и от моего, – вставил реплику брат Володя.

И действительно, как и предсказывала Анна, голос сына со временем превратился в сильный и в то же время очень мягкий и задушевный тенор. Она знала, что