Лаврентий Берия - Человек из стали. Иосиф Джугашвили

Ознакомительный фрагмент

В постсоветское время занимал должности помощника и советника президента Грузии, Чрезвычайного и Полномочного посла республики в Великобритании, постпреда Грузии в Международной морской организации. Точку в своей дипломатической карьере поставил в 2011 году. Занимался и занимается музыкой, пишет книги.

В одной из газетных публикаций Гела Чарквиани поведал о том, как он сам воочию увидел Сталина. Это было всего один раз – в 1950 году, когда ему исполнилось одиннадцать лет и отец взял его на воздушный парад, который традиционно проводился в Москве на Тушинском аэродроме. Охваченный волнением, мальчик стоял рядом с вождём и смотрел на пролетавшие вертолёты. Сталин повернулся к его отцу и сказал погрузински: «Они похожи на здоровенных мух».

Что ж, это вполне закономерно, что даже такая незначительная реплика на всю жизнь запала в память подростка. Ведь тут главное – КОМУ принадлежала реплика.

Несмотря на обстоятельство, традиционно именуемое конфликтом поколений, и явным несогласием сына с некоторыми ценностями отца, я посчитал долгом дать Геле Чарквиани отдельное слово. Удалены лишь те пассажи, которые совершенно не вписывались в канву повествования.

Он так объясняет появление в 2013 году мемуаров, изданных на грузинском языке в тбилисском издательстве «Артануджи» под заголовком «Интервью с отцом»:

«В течение четырнадцати предвоенных, военных и послевоенных лет, а именно с 1938 по 1952 гг. мой отец Кандид Чарквиани руководил Центральным Комитетом Коммунистической партии Грузии. Он ушёл из жизни в 1994 году в возрасте восьмидесяти семи лет. До последних дней сохранял ясный ум и хорошую память.

Некоторые удивляются, что мой отец не был репрессирован во времена сталинского правления. Наверное, это было потому, что, несмотря на активное участие в политических баталиях, он отличался достойным, непредвзятым поведением. И впоследствии, описывая события прошлого, он тоже не допускал колкостей и огульных обвинений. Понимая, что воспоминания отца крайне важны для оценки нашей истории, я в 1989-94 годах сумел записать серию интервью с ним общей продолжительностью девять часов. В них история словно оживает.

Хотелось бы добавить, что она частично проникала и в мою неокрепшую детскую память. В кабинет отца в нашей тбилисской квартире я ещё ребёнком входил с особым трепетом. Помню, что на письменном столе стоял телефонный аппарат яркого красного цвета. Я знал, что по нему звонит сам Сталин. Ещё на столе было много книг, которые часто менялись. Однако один тёмно-синий фолиант – «Капитал» Карла Маркса на немецком языке – находился там постоянно.

Отец не принадлежал к плеяде большевиков так называемой первой волны. Зато в отличие от безыдейных, цинично-оппортунистических бюрократов, которых много было тогда, а ещё больше оказалось в позднейшее советское время, он прекрасно владел теорией марксизма. И до конца жизни хранил верность коммунистической идеологии. Мои попытки по-доброму склонить его к идеям западного либерализма, всегда оставались безуспешными…

Обычно дети видных политических деятелей в своих публикациях и устных выступлениях пытаются возвеличить своих родителей, оправдать те или иные их поступки. Я никогда не преследовал такой цели.

…Моё последнее интервью с отцом было записано в марте 1994 года. Мне казалось, что уже исчерпаны все главные темы наших бесед. Но со временем появлялись и множились всё новые вопросы. К сожалению, ответов на них мне уже не получить.

То, что мне удалось зафиксировать, надеюсь, поможет многим лучше осмыслить прошлое нашей республики и всей советской страны. Согласитесь, это крайне нужное дело. Особенно в таком государстве, в котором манипуляция историческими фактами стала чуть ли не каждодневным, рутинным занятием. Рецидивы подобного подхода к истории и сегодня напоминают о себе».

…Ещё при жизни Чарквиани-старшего в издательстве «Сабчота Сакартвело» («Советская Грузия») в 1985 году вышли в свет его «Размышления о пережитом» в двух томах. Сталин занимает там существенно меньше места, чем в «Интервью с отцом». Зато имеются малоизвестные эпизоды из биографии вождя. О подобных эпизодах рассказывается в выдержках из двухтомника, которые я привожу в некоторых примечаниях к тексту Чарквиани. Сами тексты претерпели незначительные сокращения и, как уже говорилось, в предлагаемом читателю русском варианте они озаглавлены: «Сто встреч со Сталиным».

Центральный персонаж

Васадзе прибыл к Сталину по личному приглашению последнего, поэтому ничего удивительного нет в том, что центральным персонажем его мемуаров является хозяин дома, у которого он гостил. Но и воспоминания Чарквиани вращаются вокруг той же персональной оси, олицетворяемой И.В.Сталиным.

Эта ось вообще является одной из ведущих во всемирной истории. Как тут не вспомнить Константина Симонова, писавшего: «…Сталин – личность такого масштаба, от которой просто-напросто невозможно избавиться никакими фигурами умолчания ни в истории нашего общества, ни в воспоминаниях о собственной жизни, которая, пусть бесконечно малая, но всё-таки частица жизни этого общества».[11]

Но разве он один благоговел перед образом Сталина? Имеется колоссальное количество высказываний о Сталине других деятелей, известных не только в стране, но и на всей планете. Иногда издаются соответствующие подборки этих высказываний. Можно предположить, что собранные воедино, они составили бы, наверное, не один том. В обществе, между тем, вот уже более шестидесяти лет кипят нешуточные страсти вокруг оценки того, какую роль сыграл Сталин в судьбах страны и мира – положительную или отрицательную.

Как Васадзе, так и Чарквиани занимают однозначно просталинскую позицию, пусть и не с ортодоксальной коммунистической точки зрения, но в более или менее советском духе. Такой подход, увы, подвергается шельмованию или вовсе не признаётся большинством современных кавказских и российских историков, чутко держащих нос по ветру.

Мне лично весьма импонирует суждение, почерпнутое из одной книжки. Автора сейчас не упомню, а сказано было так:

«Сталин – интернационалист-большевик, говорят интернационалисты-большевики. Сталин – русский националист, говорят русские националисты. Сталин – грузин, говорят грузины. Сталин – осетин, говорят осетины. Сталин – глубоко верующий человек, говорят глубоко верующие люди. Сталин – абсолютный атеист, говорят абсолютные атеисты. Сталин – эффективный менеджер, говорят эффективные менеджеры. Сталин – великий политик, говорят великие политики. Сталин – сволочь и мразь, говорит сволочь и мразь».