Вадим Хачиков - Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Ознакомительный фрагмент

Сведения о налоговых сборах «с заведений, имеющих предметом народные увеселения», позволяют познакомиться и с другими зрелищами, развлекавшими курортную и местную публику. Это выступления «штукмейстеров и эквилибристов», то есть фокусников и иллюзионистов, «оптиков, показывающих панорамы, диорамы, косморамы», и, наконец, «шарманщиков и кукольных комедиантов».

Говоря о развлечениях и зрелищах, заполнявших досуг курортной публики, нельзя не вспомнить о различных торжествах и праздниках, как правило сопровождавшихся иллюминацией. Для нее использовали плошки с нефтью, которые зажигали на склонах Машука и Горы Горячей. В более торжественных случаях устраивали фейерверки. Особо красивым считался так называемый «бриллиантовый».

Как давно возникла в Пятигорске эта традиция сопровождать торжества сполохами и фонтанами разноцветных огней? Откроем самое раннее описание Кавказского края, относящееся к концу XVIII века. Оно сделано в стихотворной форме родственником М. Ю. Лермонтова, Аркадием Алексеевичем Столыпиным, жившим тогда в Георгиевске. В этих не блещущих дарованием виршах находим строки:

У нас здесь также есть приятные собранья,Бывает маскарад, веселые гулянья…Недавно фейерверк в честь дамы здесь блистал…

Выходит, что еще до рождения курортного поселения здесь уже устраивались «огненные потехи». Генерал Н. Н. Раевский, вместе с семьей которого приехал в наши края А. С. Пушкин, в своем письме, датированном июлем 1820 года, сообщает дочери: «Нынче Петров день, вечером будет маленький фейерверк». Но уже не маленьким, а весьма большим фейерверком и обширной иллюминацией встретил Пятигорск в августе 1829 года участников экспедиции генерала Емануеля к Эльбрусу. В записках венгерского путешественника Шарля де Бессе (так его именовали на французский лад), принимавшего участие в этой экспедиции, читаем: «Накануне моего отъезда была грандиозная иллюминация в честь императора Николая I… На вершине Машука впервые из тысячи сияющих огней был составлен вензель монарха».

Подобным же образом отмечались посещения города августейшими особами – императором Николаем I и его сыном, будущим императором Александром II, а также визиты наместников Кавказа. Со временем фейерверки и иллюминации стали устраивать и в менее торжественные дни – просто для развлечения курортной публики.

«Праздники без повода» нередко выносились за пределы курортного городка. Один из них описывается в уже упоминавшейся повести Е. Ган «Медальон»: «…чтобы рассеять себя от скуки пользования и однообразного путешествия к источникам, посетители вод объявили войну вепрям; долина между Бештау и Машуком, поросшая мелким лесом, была избрана театром войны; на скате одной из гор отыскали лощину, срыли, уровняли и разбили на ней палатку для дам. За несколько дней до праздника все готовились к охоте и танцам. Наконец, настал желанный день… Охотники в черкесских одеждах, вооруженные с головы до ног, толпами гарцевали по лесу; их клики, выстрелы, звуки рожков, ржание коней, лай собак и отклики горного эха сливались в громкий гул».

Так что, как видите, и охота тоже становилась одним из способов времяпрепровождения, хотя далеко не всегда была столь массовая и помпезная. А. Арнольди, встретив 15 июля по дороге в Железноводск Глебова и Столыпина, нисколько не удивился, услышав, что они якобы едут на охоту, и даже посоветовал им убить орла, которого только что видел близ дороги.

Вообще, провождение времени на природе было одним из самых любимых развлечений курортной публики. Массовые кавалькады, одиночные и парные верховые выезды, пешие прогулки по окрестностям… Поневоле подумаешь о том, что современники Пушкина и Лермонтова здесь, на Водах, становились заядлыми туристами.

«Оставьте! – скажете вы. – Какие туристы в XIX веке?» И будете неправы, поскольку привыкли представлять себе туриста с огромным рюкзаком, в ботинках на толстой подошве, карабкающимся по горным тропам, вечера проводящим у костра, а ночи – в палатке. Естественно, что таких фигур мы не увидим до самого начала XX столетия. Но турист, согласно словарю, это «лицо, временно переменившее место жительства с познавательной, спортивной, лечебно-оздоровительной и другой целью». А такие «лица» заполняли курорты с той самой поры, как слава о целебных источниках распространилась среди россиян. Ведь каждый, кто приезжал сюда лечиться, «временно менял место жительства с лечебно-оздоровительной целью». И по приезде на курорт его ждали те самые прогулки и кавалькады, о которых мы уже вели речь.

Вот документальные свидетельства. Доктор Ф. Гааз («Мое путешествие на Александровские воды»): «Я дважды поднимался на Бештау». Генерал Н. Раевский (письмо к дочери): «При всяком хорошем дне положено ехать на верх шпица Бештового, с которого на сто верст открывается вид во все стороны». А. Пушкин (письмо к брату): «Жалею, мой друг, что ты… не всходил со мной на острый верх пятихолмого Бешту, Машука, Железной горы, Каменной, Змеиной». Е. Ган (повесть «Медальон»): «Пятигорск еще спал, когда небольшое общество отправилось частью на лошадях, частью на дрожках к вершине Машука». И, наконец, М. Лермонтов: «Вечером многочисленное общество отправилось пешком к провалу»; «Верстах в трех от Кисловодска есть гора Кольцо. Многочисленная кавалькада отправилась туда посмотреть на закат солнца сквозь каменное окошко».

Все это чистой воды туризм – пешеходный, верховой, экипажный, – связанный с определенными физическими нагрузками, обогащающий ярким впечатлениями, создающий определенную общность путешествующих, способствующий отдыху. Уже тогда определились маршруты и объекты осмотра. Появились и зачатки туристского сервиса – вспомним, например, ресторанчик Рошке в колонии Каррас, где участники верховых прогулок могли отдохнуть и пообедать.

О «кавалькадах» и поездках в дневные, вечерние и даже ночные часы рассказывают многие посетители кавказских курортов, часто упоминая об увлечении курортной публики верховой ездой. Любители более дальних загородных прогулок охотно ездили в колонию Каррас, к караулке лесника Перкальского, а то и за восемнадцать верст в Железноводск, где множество железных ключей било прямо в диком лесу: «Здесь в знойный день истинное наслаждение: чистый ароматический воздух и ни луча солнечного. Виды здешние не отдалены и граничат взор соседними горами; но зато сколько жизни и свежести в природе! Как нежна, усладительна для глаз эта густая зелень, которою, как зеленым бархатом, покрыты горы!»

Однако не следует забывать о том, что не столь уж далеко от курорта шла война. Местные власти старались обезопасить покидающих городскую черту – требовали заранее сообщать властям о выездах на отдаленные прогулки и охоту, а также о готовящихся массовых празднествах, для которых полиция должна была назначать «место удобное и безопасное». Запрещались и одиночные загородные поездки в ночное время, хотя это запрещение нетрудно было и обойти. В записках декабриста Н. Лорера встречаем такой эпизод: «При выезде из Железноводска урядник останавливает моих лошадей.