Роман с Постскриптумом - Нина Васильевна Пушкова

Ознакомительный фрагмент

Действительно, подумала я. И ведь правда, поздно. Да и из ресторана в одиночестве выходить как-то не так… Это тебе не из училища в любое время суток выпархивать. Здесь особое восприятие.

Он царским жестом надел на меня мою дубленку и протянул, как милостыню, десять рублей швейцару. Тот прям припал почти к ногам и, угодливо распахнув перед нами дверь, первым выскочил на холод.

На скупо освещенном бульваре у входа в ресторан стояла черная «Волга». С неба на цветы красиво падал легкий свежий снег. Пахло морозом и розами. Гамсахурдия распахнул передо мной дверцу машины.

— Мне вниз по бульвару, до Сивцева Вражка, а потом…

— Ну мы, наверное, сначала меня завезем. — И он что-то по-грузински быстро приказал шоферу.

Я не стала протестовать. Только что я приняла цветы из рук этого мужчины, он заплатил за ужин (вместо моего исчезнувшего куда-то кавалера). Да, его поведение было слишком самонадеянным, но мне он не сделал ничего плохого. К тому же он сумел заинтриговать меня — я почувствовала какую-то тайну и уж явно необычность. «Если он попросит о свидании, может быть, встретиться с ним в субботу днем», — успела подумать я, как вдруг машина очень быстро остановилась.

— Поднимитесь со мной, я подарю вам мои книги, — Звиад Константинович вышел и открыл дверь с моей стороны.

— Нет, нет, в другой раз, поздно…

— Это не займет много времени. — Он уже тянул меня за правую руку на тротуар.

— Я не могу, я должна ехать…

Но фразу я не успела закончить. Я фактически была выдернута из машины.

Он быстро захлопнул дверь, и «Волга» тут же отъехала.

Перепуганная и негодующая, я стояла перед ним. На улице были мы одни. Я знала, что он не бандит, не насильник, книги пишет, и вообще — интеллигентный человек. Но что-то в его лице было пугающее — ненормальное.

— Пойдем ко мне! — раздельно, по слогам произнес он и грубо потянул меня в подъезд.

— Пустите меня, пустите! — заорала я в свою очередь «страшным» голосом. Страшным потому, что театральный, а значит, громкий — он гулко отозвался на пустой улице. Да к тому же мне действительно стало страшно. Он от неожиданности даже остановился.

— Ты что? Ты отказываешь мне? — внезапно тихо произнес он. — Ты кому отказываешь? Я — князь! Я царь! Я буду грузинским царем! Хоть на час, хоть на миг! — Он уже почти хрипел.

Звиад Гамсахурдия: «Я буду грузинским царем! Хоть на час, хоть на миг!»…

…мечта сбылась

Его красивое лицо исказилось и казалось уродливым. И в это же мгновение он так дернул мое запястье, что у меня потемнело в глазах. Выронив цветы, я схватилась за свою правую руку и принялась ее укачивать, как младенца, пытаясь хоть как-то унять горящую боль. Лицо мое заливали слезы. Я выскочила на проезжую часть, почти под мчавшуюся машину, ничего не видя и не понимая.

Водитель резко затормозил, и его развернуло в обратную сторону. Когда он вышел из машины, готовый обругать меня на чем свет стоит, я, протягивая ему дрожащую и распухающую на глазах руку, почти в глубоком обмороке жалобно попросила: «Пожалуйста! В Склиф!»

— Ой, дочка, как же это тебя? — Он уже помогал мне усесться. — И меня чуть не угробила. Хорошо, я из-за снега тихо ехал. И то вишь, развернуло. Счастье, что на встречке пусто. Бог, видно, всех нас поберег. А что там вокруг тебя навроде как цветы на снегу были, или мне чего показалось?

— Показалось. Спасибо вам. — Я почти счастливо улыбалась, несмотря на сильную боль. — Вы такой хороший.

— Да ладно тебе, хороший. Все ты так прям сразу и видишь. Знаешь, какое ночью может быть? Я такого навидался. — Он старался меня отвлечь. Может, боялся, что сознание потеряю.

Когда мы остановились у приемного отделения Склифосовского, мой спаситель побежал внутрь, и я слышала, как он кому-то уже говорил: «Скорее, скорее, белая как смерть».

Из больницы я вышла утром. После обезболивающего со снотворным еще побаливала голова и слегка подташнивало. А моя правая рука была в гипсе. И вся прошедшая ночь казалась мне ирреальной, случившейся не со мной: ресторан, Петерс, Гамсахурдия, дядечка-водитель, врачи, рентген, заливка гипсом…

Гамсахурдию хоронили трижды, последний раз — на земле его предков

Я поехала в училище. В магазине «Диета» на Арбате я купила две калорийные булки за десять копеек и граненый стакан кофе с молоком. Мне предстояло поглотить все это, непривычно работая левой рукой. Донести кофе до стоящего на ножке высокого столика мне помогла сердобольная уборщица, которая заметила свежий гипс на руке — белый, как снег за окном.

— Упала? — участливо поинтересовалась она по дороге.

— Да, — соврала я. И сразу же приняла эту