Иван Бунин - Искусство невозможного. Дневники, письма

25 декабря

Ходила в ротшильдовский парк за цветами: их очень мало после ненастной погоды, но все-таки наломала мимозы, бутонов красных роз и веток какого-то тверделистого дерева с кистями цветов, пахнущих орехами. Запах его очень любит И.А. Было так тепло, что пальто стесняло. А между чем сегодня первый день католического Рождества. Опять смотрела на блещущее солнцем море, на голубые дали и думала, что юг без солнца немыслим. А вчера были в Ницце, хотели посмотреть на чужой сочельник, но ничего не вышло. На улицах была обычная ниццкая толпа, в кондитерских также пили чай и ели пирожные англичанки. Закончив кой-какие дела, мы поехали в Канны, где обедали в ресторане. К сожалению, кроме нас там никого не было, и лакеи готовились к ночи: уставляли стол дичью, расстилали скатерти и на нас смотрели как на чудаков. К моему огорченью, В.Н. и И.А. были как-то раздражительны, мрачны, и потому мне стало грустно. После обеда вышли на набережную, и я, отойдя от них, постояла несколько минут у перил над морем, глядя в неприветливую морскую даль, слушая глухие удары волн. В порту на яхтах горели гирлянды разноцветных огней, большие окна казино, задернутые изнутри красным в цветах шелком, были освещены, вверху в черно-синем сухом небе блестели необычные праздничные звезды, а море шумело, разливаясь в полутьме по берегу светящейся ценой. И я вдруг вспомнила о затонувшей подводной лодке, которую все эти дни пытались безуспешно спасти и не спасли. Я представила себе эту лодку — стальной гроб — в страшной глубине, среди черной ледяной воды, медленное, страшное ее раскачивание…

26 декабря

День газет. Пришли все рождественские номера и несколько журналов. Сначала читали вместе в кабинете И.А., потом отдельно в своих комнатах, и неудивительно, что у меня болит голова.

В «Днях» и «Последних Новостях» вещи И.А. Он внутренне недоволен этим. Но все же ему должно быть приятно, что его печатают всегда с таким чувствующимся почитанием. Его рассказ «Спутник» настоящая маленькая драгоценность, нежная и тонкая.

Читая в «Днях» рассказ Слонима «Рождество в Важце», я очень ярко вспомнила Прагу и встречу Нового года у пана Гала в Богемии. Я уже пыталась написать это, но не нашла верного тона. Но когда-нибудь непременно напишу. Как пахло великолепными красными яблоками в спальне «пана жидителя», которую он уступил мне! Какой морозный седой был этот последний вечер старого года! И какой старый мед в длинных старомодных бокалах с золотыми прожилками. Вес мы тогда были студентами… Жив ли сейчас «пан жидитель»? Все провалилось куда-то. Но я напишу, непременно напишу это когда-нибудь!

Внизу шум: это И.А. закрывает ставни. На дворе непрекращающийся шум дождя. Это просто невыносимо!

27 декабря

Читаю дневник Лоти. Это мое любимое чтение — подлинная жизнь людей. Дневник Лоти не Бог весть какой, но все же я читаю его собственную жизнь и радуюсь. Поразило одно: по собственному его признанью, он целыми годами не брал книги в руки. Как же он писал? В.Н. сказала по этому поводу, что у него была такая древняя культура в крови, что внешняя ему уже была почти не нужна. Вес это хорошо, но вес же…

30 декабря

Были в гостях Пилкины с сыном Колчака. Они милые симпатичные люди. Девочки принадлежат к новому народившемуся в эмиграции типу: ученые, увлекающиеся богословием, классиками. Старшая особенно мила бойкостью, живостью, застенчивой готовностью всякую минуту отвечать на вопросы старших.

И.А. был опять, как всегда с чужими, тонко и очаровательно любезен. Он ни разу не встал со своего кресла и говорил все время благодушным и любезным, почти царственным тоном. Я давно не видела его таким. Он большой актер в жизни. Я знаю, что так надо общаться с людьми, но воспоминанье о его часто невозможных ни для печати, ни для произношения словечках, о его резкости временами заставляли меня в душе улыбаться. Впрочем, эта общедоступная любезность всех покрывает нивелирующим лаком, и дома он оригинальнее.

[…]

Примечания

Лишь небольшие фрагменты бунинских дневников остались в России — с 1 августа 1917 г. по 18 февраля 1918 г., а также с 16 (29) апреля по 14 мая 1918 года. Они даются по текстам, подготовленным А. К. Бабореко для 6-го тома Собрания сочинений Бунина в шести томах (М., Худож. лит., 1988). Автографы их хранятся в Отделе рукописей РГБ (фонд Н. П. Смирнова-Сокольского).

В особый раздел вынесена книга публицистики, написанная в форме дневника «Окаянные дни», охватывающая 1918–1919 гг. Эти тексты печатаются по изданию: Бунин И. А. Окаянные дни. Лондон; Канада, 1984.

В отдельных случаях, когда предоставлялась возможность, купюры, сделанные составителем трехтомника, восстанавливаются по книге В. Н. Муромцевой-Буниной «Жизнь Бунина. 1870–1906» (Париж, 1958).

Бунин вел дневники в течение всей своей долгой жизни. Часть их была им уничтожена, часть дневников одесского периода закопана перед отъездом из России. О некоторых своих ранних записях сам он заметил: «Переписано с истлевших и неполных заметок того времени» (Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. С. 27).

Дневники 1881-1953

Основным источником издания дневников Бунина по-прежнему остаются три тома: «Устами Буниных. Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы», под редакцией Милицы Грин (Франкфурт-на-Майне, 1977–1982). Именно г-же Грин был передан архив Буниных после кончины их наследника Л. Ф. Зурова. Теперь рукописи бунинских дневников за 1881–1953 гг. находятся в Шотландии, в Лидском университете и пока для нас недоступны[74].

Мы отдаем дань большой работе, проделанной доктором Милицей Грин, но не можем согласиться с ее произвольным вмешательством в текст дневников Бунина при их публикации. Во-первых, по непонятной логике, г-жа Грин соединила (день за днем) дневники самого Бунина с дневниками его жены Веры Николаевны, добавив туда же и некоторые письма, а также отрывки из позднейших книг В. Н. Муромцевой-Буниной «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью». Во-вторых, она произвела в тексте многочисленные купюры, оставив нас в неведении, что скрывается за ними. Купюры эти явно не ограничиваются крепкими «народными» выражениями, к которым так любил прибегать Бунин. В тех очень редких случаях, когда нам удавалось восстановить полный текст (например, произвольно оборванная г-жой Грин запись о поэте Аполлоне Коринфском от 23 февраля 1916 г., которую жена писателя приводит в полном виде в своей книге «Жизнь Бунина»), выходило, что выброшены самые сочные и любопытные подробности.