Головастик из инкубатора. Когда-то я дал слово пацана: рассказать всю правду о детском доме - Олег Андреевич Сукаченко

мы сразу с нескольких сторон, чтобы отрезать казанцам любую возможность ретироваться, подходим к месту встречи, которое изменить нельзя. Я впервые вижу наших противников – это довольно взрослые ребята, по виду им от 16 до 20 лет. Мы значительно уступаем им в возрасте, но зато нас больше. Кажется, для казанцев это неприятный сюрприз. Они не ожидали, что детдомовцев на корабле окажется так много. Но к черту лирические отступления, пора действовать.

«Эй вы, фраера ушастые, вам что – жить надоело?! Вы вообще соображаете, на кого пасть разинули?!» – с ходу кричим мы, стремительно обступая незадачливых грабителей – на их лицах нарисовано явное смятение и замешательство, но они же не могут дать заднюю перед школьниками. «Слышь, мелюзга, давай полегче!» – отвечает самый старший из них и тут же хватается руками за окровавленное лицо – это Макс Чудаков, который в два раза меньше своего соперника, бьет его кулаком со свинчаткой в нос. Ну, все – пошла жара!

В следующую секунду мы бросаемся на совершенно оторопевших от такого напора казанцев и начинаем методично выбивать из них дурь руками и ногами! Вспыхивает жестокий мордобой – любимая детдомовцами забава! А еще через минуту все залетные гопники уже лежат и корчатся на палубе в лужах собственной крови. Кружащиеся над теплоходом речные чайки с удивлением взирают на наше побоище – им и невдомек, из-за чего эти глупые люди так свирепо колотят друг друга?!

Помню, как во время скоротечной схватки я, молотя кулаками по чуждым мне рожам, вдруг почувствовал, что кто-то схватил меня за грудки. Смотрю, какой-то хмырь пытается что-то орать мне в лицо. Недолго думая, я зарядил ему со всего размаха локтем в нос, и он тут же скопытился… Чуть позже выяснилось, что это был представитель команды теплохода, благожелательно расположенный к нам матрос, который пытался остановить драку. Он мне потом обиженно выговаривал: «Что же ты меня так жестко приложил, дружище?! Я вас, дураков, разнять хотел, а ты мне вместо благодарности лицо разбил!».

Я, разумеется, был несколько сконфужен таким неловким пердимоноклем (Вот тебе на! – думаю, – Своя своих не познаша, своя своих побиваша!) а потому пустился в пространные объяснения: «Прости великодушно, но кто же знал, что ты матрос?! Все так молниеносно завертелось – хрен поймешь, где свой, а где чужой! В горячке, сам понимаешь, немудрено ошибиться!». Бедный парень, откуда ему было знать, что никого не бьют так сильно, как разнимающих и успокаивающих – миротворцам в таких суровых замесах всегда достается больше всех.

После одержанной над казанцами победы мы отправились по своим каютам, где принялись, как и все обычные мальчишки, не успевшие еще остыть от сражения, радостно хвастаться совершенными на поле боя подвигами. «А вы видели, как я ему смачно вмазал?! Вот это я понимаю, гасиловка! Жалко только, что так быстро закончилась! Ну, ведь клево же мы их отфигачили, скажи?!» – весело кричали мы, перебивая друг друга. И еще долго из наших маленьких кубриков доносились взрывоподобные раскаты хохота и победные возгласы! А на следующий день к нашему туристическому теплоходу пристал милицейский катер и несколько крайне хмурых и озабоченных сотрудников милиции поднялись на его борт.

Мы сразу поняли – случилось что-то очень серьезное! Воспиталки собрали нас на палубе и сообщили, что мы должны срочно забрать из кают свои вещи и загрузиться на только что прибывший катер, который отвезет нас к железнодорожному вокзалу. Оттуда нам следует незамедлительно выехать на поезде в сторону Москвы. Причем милиция будет охранять нас на всем протяжении этого пути. Оказалось, что, будучи весьма наивными и легкомысленными ребятами, мы сильно недооценили всех последствий нашей славной виктории над казанцами.

Все дело в том, что это были представители одной из молодежных банд, промышлявших тогда в городе. Потерпев позорное поражение, они на ближайшей же стоянке связались по телефону со своими подельниками в Казани, и… На пирсе, куда должен был прийти теплоход, нас уже ждала огромная толпа возбужденных казанцев, готовых «разорвать на куски проклятых московитов»! Так что, нам очень повезло, что менты узнали про это раньше и оперативно эвакуировали нас с теплохода. Боюсь представить, что было бы с нами, если бы мы сошли на берег в Казани. Скорее всего, нас бы просто убили, желая, как следует, поквитаться за своих оскорбленных гопников и вы, дорогие мои читатели, никогда бы не ознакомились с этой увлекательной и полной драматизма историей.

Глава 66

Про злого и доброго мента

Заметки из отделения милиции

В тот несчастливый для нас день мы зачем-то вздумали грабануть наш шефский заводик «Сапфир», цеха которого располагались прямо в здании интерната. Предприятие это имело отдельный вход, закрывающийся на ночь, и чтобы проникнуть туда, нам пришлось вскарабкаться на козырек подъезда, а уже с него по окнам добраться до нужного цеха. Мы прекрасно знали, как был устроен «Сапфир» и чем там можно поживиться, так как долгое время несли на нем трудовую повинность. И, тем не менее, выбор наш оказался более чем странным. Не понятно, с какого бодуна, мы решили умыкнуть с заводика специальные электропогонялки для коров, используемые на фермах вместо кнутов.

Я так и не разобрался до сих пор, нахрена они нам вообще тогда сдались?! Ведь мы их даже толком продать бы не смогли – в Москве не наблюдалось крупного рогатого скота. Или я чего-то не знаю? В общем, вытащили мы с «Сапфира» штук пятьдесят этих абсолютно не нужных нам электропогонялок, напоминавших спиннинги с коротким удилищем, спрятали их надежно в лесу, а уже на следующий день меня, Серегу Покровского и Леху Акимова, который вообще впервые в жизни участвовал в краже, приволокли в ментовку – колоть на чистосердечное признание. Оказывается, какая-то не в меру глазастая воспиталка засекла, как мы лазаем по окнам, и сдала нас с потрохами доблестным «органам»!

В ментовке я поначалу решил немного выпендриться, для форсу, тем более что рядом были друзья, способные заценить мою безумную отвагу. Когда дежурный милиционер спросил у меня имя, фамилию, дату и место рождения, я, широко улыбнувшись, послал его на хуй и отказался отвечать на вопросы. Он попытался было заломать мне руки, дабы надеть на них наручники, но не смог этого сделать – в 15 лет я был довольно-таки здоровым парнем. «Ах ты, ебанный гандон!» – озадаченно воскликнул мент – он был неприятно удивлен моей физической крепостью, – «Ну, я тебе щас покажу кузькину мать!».

Оскорбленный ментяра резвым кабанчиком