Николай Черкашин - Я - подводная лодка !

И пусть помощник мечет на стол свои деликатесы - все это мягкое, плавленое, фаршеобразное. Только сухарь задает зубам настоящую работу. А что за воин без зубов?

Спасибо вам, саратовские сухарщицы! Спасибо вам, ивановские ткачихи, за тропические пилотки с длинными козырьками - они спасают наши глаза от исступленного солнца. Спасибо вам, уральские сталевары, за прочный корпус! Спасибо всем, кто трепал кудель для дейдвудных сальников и варил прозрачный пихтовый бальзам для склейки перископных линз, кто плел из проводов роторы наших электромоторов и мыл золото для контактов радиоаппаратуры... Спасибо тем, наконец, кто растил виноград для шампанского, коим омыли, по традиции, борт нашего корабля при спуске на воду. Горлышко той бутылки заварено в один из кормовых кнехтов...

Моряки - любимцы народа, а подводники - и вовсе баловни.

Попробуйте купить в магазине воблу, а нам каждый день выдают по сушеной рыбине на брата. Модницы всей страны грезят о дубленках, а наш верхний вахтенный обряжен в постовой тулуп из роскошной овчины...

Да и то сказать - мы ведь тоже плоть от плоти народа. Отец командира преподает географию в школе глухонемых, мать - полевод. Батя Симбирцева бьет зверя на Чукотке. Папенька лейтенанта Васильчикова - инженер-технолог. У одного Феди родитель - генерал, да и то сухопутный. Что же до матросов, так они все поголовно год-два назад были шахтерами, слесарями, трактористами, студентами.

Я прикинул: через нашу подводную лодку со дня её постройки прошли несколько экипажей, несколько сот человек. Они рассеяны по стране, однако все они объединены именем корабля в некое незримое, но реальное сообщество. Кинь клич, и они соберутся, как собираются по памятным датам давным-давно расформированные фронтовые полки. И имя корабля будет паролем...

Пришло радио, что через наш позиционный район ожидается проход американского атомного авианосца "Нимиц". Этот новейший ударный авианосец (спущен только в прошлом году) идет на Средиземное море впервые. Вести слежение за ним очень трудно: не каждый наш надводный корабль может угнаться за ним 33-узловым ходом, да и идет он в таком охранении, в каком появляется на людях разве что сам президент. Впереди по курсу рыщет противолодочная атомная подводная лодка, разнюхивая, не притаилась ли где в засаде русская субмарина.

Конечно же, притаилась. Это мы, Буки-409. Даром, что ли, перлись сюда аж с Крайнего Севера, из русской Лапландии.

Следить за авианосной ударной группировкой практически некому. После того как египтяне выдворили советские Ту-16 с аэродрома в Мерса-Матрухе, наша Средиземноморская эскадра осталась без воздушного прикрытия, без воздушной разведки. Вряд ли адмирал Акимов (командир 5-й эскадры) будет гоняться за атомным "Нимицем" на своем флагмане - паросиловом крейсере "Жданов", лучшем легком крейсере сталинских времен. Слишком много шансов не справиться с задачей.

- Пошлет какой-нибудь сторожевичок, - усмехается командир, вглядываясь в наше туманное будущее, - чтобы потом можно было командира тряхнуть за шиворот: "Вы не справились с боевой задачей!"

Вот почему всю нашу полярнинскую бригаду развертывают в завесу - от египетских берегов до Кипра. "Нимиц" шпарит к берегам Ливана, авось на какую-нибудь "букашку" и напорется. Да минет нас чаша сия!

Если прошлая война была войной моторов, то нынешняя - Холодная война антенн. Мы же со своей глухой радиоэлектроникой да своими архаичными дизелями против атомного авианосца - все равно что прошловековой гренадер с кремневой фузеей против танка - целится и надеется попасть в смотровую щель. Впрочем, "фузея"-то у нас как раз неплохая - дальноходная и с ядерной "головой". Но "конь" по сравнению со скороходом "Нимицем" - никудышный.

Из торпедного отсека, где в трюме под настилом хранится офицерский багаж, принесли мой чемодан. Тужурка, галстук, брюки, книги - все покрылось гнусной серой плесенью. Швы сгнили. Придется шить в Полярном новую форму.

На ночном всплытии командир терзает нашего радиоразведчика мичмана Атоманюка:

- Где "Нимиц"?

- Товарищ командир, "Нимиц" соблюдает полное радиомолчание. Последний раз слышал его под Мальтой. Они поднимали самолеты... Предполагаю, АУГ форсировала Тунисский пролив и находится от нас в трехстах милях.

Парадокс судового времени: часы летят как минуты, а сутки тянутся неделями. Подводник любит все, что напоминает ему о течении времени. И даже не потому, что так страстно рвется на берег. Просто под водой, в отсеке, где не ощутимы ни естественная смена дня и ночи, ни движение в пространстве, создается препротивная иллюзия застывшего времени. Она разрушается ростом цифровых столбцов, зачеркнутых в календарях, стопой исписанных страниц в вахтенных журналах, уровнем одеколона во флаконе для ежедневных протираний... Даже на разматывающуюся бобину кинопроектора посматриваешь с вожделением: на глазах уменьшается...

А тут после вечернего чая, перебирая гитарные струны, рыжие от ржавчины, минер пропел со значением:

Вот и январь накатил, нашумел,

Бешеный, как электричка...

- Как январь? - вздрогнул доктор, оторвавшись от "Челюстной хирургии".

- Так, Спасокукоцкий. Послезавтра Новый год. Ку-ку!

За сутки до Нового года в отсеках вырос целый ельник. Три самых рослых "дерева" были собраны из полиэтиленовых секций и подпирали теперь подволок в кормовом торпедном отсеке, в офицерской и мичманской кают-компаниях. Другие - ростом с ладонь и меньше - произросли в каютах, рубках и даже трюме центрального поста. Елками гордились и ревниво следили, чья украшена лучше. Те, кто перед походом не запасся крохотными пластмассовыми елочками и блестящими микроигрушками, выпрашивали у доктора "зеленку" с марлей и обвешивали проволочные каркасики крашеной "хвоей". Игрушки делали из шоколадной фольги и разноцветных цилиндриков сопротивлений, лампочек, пестрых проводков, выклянченных у радистов и гидроакустиков.

Помощник Федя поразил всех сюрпризом: из рефкамеры была извлечена тушка куренка, припрятанная со времен последнего подхода к плавбазе и замороженная до хрустального звона. К зажаренному куренку кок мичман Маврикин прикрепил бумажную гусиную шею, а в хвост вставил записку Руднева: "Назначаю жареным гусем. Помощник командира". "Гусь", водруженный на стол посреди салфеток, свернутых колпачками, и стопок, наполненных сухим вином, имел шумный успех. Включили хирургические софиты, и механик, как заведующий столом, взялся за нож:

- Значит, так: командиру - шея, помощнику - крылышки, запчасти к Пегасу! Ножки - ходовую часть - командирам моторной и электротехнической групп. Ну, а "прочным корпусом" я займусь сам!