Красные листья. Восточный альманах. Выпуск восьмой - Нгуен Динь Тхи

заметил вдруг еще одну дорогу, выложенную довольно крупными камнями. И вдруг его осенило: «Ведь владыка бессмертных в своем заклятье сказал: «Иди, на камни гляди». Значит, должен я следовать этим путем». И действительно, Ли Цин прошел еще несколько ли и оказался возле северных ворот Цинчжоу. Вошел в город, пошел по улице. Улица показалась ему как будто знакомой, только дома, стоявшие по обеим сторонам, ничем не походили на прежние. Странно! Он хотел было разузнать у прохожих, в чем дело, но никого из знакомых не встретил. Мало-помалу стемнело, и старик заторопился домой. Пришел и дома своего не может узнать. Над воротами высокая башня, от башни по обе стороны тянется стена. Пристройки появились, отчего дом стал величественнее и солиднее.

— Может, я не в тот город попал? — пробормотал Ли Цин и осмотрелся. — Нет, в тот, вон наш ямынь{18}. Значит, и дом этот мой. Видно, его перестроили, потому я сразу его и не узнал. Чудеса! Ведь я ушел из дома — можно по пальцам сосчитать — всего несколько дней назад. Сначала в пропасти просидел, потом пробирался по каменному лазу, выкарабкался наконец… и еще нынешний день… Совсем немного времени прошло, а чудес хоть отбавляй! Может быть, власти, прознав, что я исчез, заняли мой дом под управу? Самолично, не спросив хозяина! Жаль, что сейчас уже поздно, а то жалобу подал бы. Впрочем, и завтра успею. Пусть хоть заплатят, если действительно отобрали у меня дом!

Ли Цин направился к ближайшему постоялому двору. Стал было договариваться о ночлеге, пошарил в карманах — даже медяка не нашел. Пришлось ему за связку монет заложить часть одежды. Есть не хотелось, и он заказал только меру вина. Выпил и лег спать. Но разве уснешь, когда в сердце тревога? Старик ворочался с боку на бок, вздыхал. В голову лезли разные мысли. «Зря я обиделся на владыку, когда он сказал, что мне жить будет нечем. Выходит, не зря он посоветовал мне взять книгу, где говорится о том, как найти подходящее дело. Еще он сказал, что мне нечего будет есть, и велел отроку дать мне два клубня. Значит, наперед все предвидел!» Ли Цин нащупал спрятанную в рукаве книгу и с радостью убедился, что она цела. Однако читать ее не стал.

Едва дождавшись рассвета, он расплатился за ночлег и пошел бродить по городу. К великому своему удивлению, он не встретил ни одного родственника, не увидел ни одной красильной лавки. Тогда он осторожно осведомился у прохожих, слыхали ли они про Ли Цина, но те лишь головой качали и отвечали в один голос:

— Никакого Ли Цина мы не знаем! И никогда не слышали, чтобы кто-нибудь спускался в пропасть Заоблачных Врат!

Ли Цин растерялся. Между тем наступил вечер и пришлось возвращаться на постоялый двор. Весь следующий день он бродил по узким улочкам и переулкам, но и там не встретил никого из знакомых. А на все вопросы получал прежний ответ. Старик не знал, что и думать. «Когда я выглянул в то злополучное окошко, — вспоминал он, — то сразу приметил, как изменился город, — будто весь его перестроили, ничего не осталось от прежнего Цинчжоу. И вот сейчас брожу по улицам, но пока не встретил ни одного знакомого. Странно!.. Но гора Заоблачных Врат одна во всей Поднебесной, второй нет. Схожу-ка я за южные ворота, погляжу на нее хорошенько. Если гора та же, что и была, значит, и город тот же. Тогда я опять стану у всех спрашивать, что случилось, может, и разузнаю что-нибудь!» Решив так, Ли Цин быстро вышел за южные ворота и стал подниматься на гору. Ближе к вершине он приметил беседку и подумал: «Дорога эта та же и ведет к Заоблачным Вратам, но откуда здесь беседка? Подойду посмотрю на нее!» Он подошел и увидел надпись: «Беседка Сгнивших Веревок. Построена в четвертый год эры Изначального Правления».

— Точь-в-точь как в древнем сказании! — воскликнул старик. — Однажды какой-то дровосек увидел, как два небожителя играют в шахматы. Они сыграли всего одну партию, а прошло много-много лет. У дровосека топорище сгнить успело{19}. Так и сложилось предание о сгнившем топорище. Наверняка беседку поставили мои родичи. Они проводили меня к бессмертным, веревки бросили возле пропасти, и те, конечно же, сгнили. Вот откуда и взялось название: «Беседка Сгнивших Веревок». Об этом событии, видно, рассказывают легенды. Но почему там написано: «…построена в четвертый год Изначального Правления»? Ведь нынче совсем другой год. Родичи мои все перепутали. Поднимусь-ка я выше.

У самого края пропасти он приметил каменную стелу с такой надписью: «Здесь вызывали душу Ли Цина». Старика передернуло. «Как же так? Я жив-здоров, умирать не собираюсь, а они, на тебе — душу мою вызывают!» И вдруг его осенило: «Точно! Точно! Они вытащили из пропасти пустую корзину и решили, что я погиб. Вот и принялись вызывать мою душу!»

Ли Цин стал спускаться с горы, обдумывая случившееся, мысли его путались: «Может быть, я и впрямь умер и сейчас здесь бродит моя душа? Но если я умер и родичи вызывали мою душу, на родовом кладбище должна быть моя могила. Они могли напутать в надписи на беседке, но уж никак не на могиле, там надписи сохраняются и за тысячелетия. Пойду-ка я на кладбище. Может, тогда мне все станет ясно!»

Ли Цин спустился с горы и повернул к восточным воротам. Еще издали он увидел кладбище, над которым, словно дракон, нависла гора. Ли Цин подумал: «В «Книге Захоронений»{20} говорится: «Если гора похожа на парящего феникса или свернувшегося в клубок дракона, значит, через тысячу лет здесь появится небожитель». Странно, что при подобном расположении гор{21} я один встретил бессмертных. Но и меня прогнали прочь! Так я и не вознесся на небо! Впрочем, может быть, это не я должен был стать небожителем, а кто-то другой?» Старик подошел к могилам предков, отвесил два низких поклона. Подле могильных холмов лежало несколько срубленных сосен и белоствольных тополей не счесть во сколько обхватов толщиной. На многих могилах плиты покосились, были повалены или просто разбиты. При виде такого запустения Ли Цина охватила скорбь.

— Неужели никого из родственников не осталось в живых и некому ухаживать за могилами? — произнес Ли Цин со вздохом.

Лишь на одной из могил плита не покосилась и на ней даже видна была надпись: «Могила праведного мужа древности — Ли Цина».

— Наверняка захоронили мою одежду, а могила пустая! Плита вся мхом поросла, стала ветхой. Не