Петр Астахов - Зигзаги судьбы. Из жизни советского военнопленного и советского зэка

Добавим сюда ясную голову, превосходную обучаемость на ходу и щепотку авантюризма: однажды он был даже готов попробовать в себя в роли иллюстратора «Рогнеды», но вовремя отказался!

Важнейшим фактором такого поведения было, конечно же, ясное и трезвое понимание альтернатив и их, если угодно, самоубийственности. Альтернативы же у Астахова были неважные: у сытого коллаборационизма — голодный шталаг, у теплых помещений нормировщика, учетчика, каптера или чертежника — холодная шахта или лесоповал. Ни того, ни другого, ни третьего слабый астаховский организм не выдержал бы, почему эти альтернативы и были им, организмом, отвергнуты.

В сущности, поступками Астахова движет экзистенциальный императив: «Жить, жить и еще раз жить!» Настоящего выбора у него как бы и не было: не пойдешь против присяги — умрешь, не отдашь сидор — умрешь.

«Цитенгорст и Вустрау, — пишет Астахов — были тем пробковым поплавком, на котором можно было добраться до берега».

Верно, но берег здесь не швейцарский, а философский — и это ни много и ни мало: жизнь!

Этот императив не безразмерен: на подлость, приспособленчество, доносительство и предательство он никогда не шел, сколько бы его ни соблазняли.

Но экзистенциальный императив тем не менее близорук, он решал задачи текущего выживания, но он не стратегичен. И когда вдруг оказывается, что за тот или иной шаг, единственно правильный позавчера или вчера, сегодня надо платить как за неверный и платить по-крупному, — тогда и возникает та коллизия, то внешнее, смершевское, и внутреннее, астаховское, следствие и переследствие, а вслед за ними и суд, атмосферой которых напитаны эти записки.

В этих рассуждениях, к которым я пришел, внимательно читая и перечитывая записки Петра Петровича, нет ни грана осуждения. Я просто преклоняюсь перед открытостью и мужественностью этого человека, и тем важнее разобраться в траектории его удивительной жизни и в механизмах, ею управляющих.

Начавшись в персидском Энзели, прометнувшись через бакинские дворы, голодные украинские шталаги, сытые немецкие лагеря «для своих», швейцарские лагеря и пансионы для интернированных, лихтенштейнские квартиры для репатриационной миссии, камеры советских тюрем и зоны советских лагерей, общежития для спецпоселенцев, записки Петра Астахова охватывают 35 лет и завершаются сценой его возвращения в Баку — домой, в объятия живых еще и вечно любящих его родителей. Своего рода возвращение блудного сына, но в высоком, рембрандтовском, смысле слова. Он был бы рад вернуться и раньше, и иначе, но иначе — а стало быть раньше — никак не получалось и не получилось.

Для того чтобы прожить такую богатую тусклыми событиями и одновременно такую яркую жизнь, надо было как минимум не умереть. И не случайно в последней, заключающей его воспоминания фразе, затесалось это: «всем смертям назло». Оно чрезвычайно уместно. Петр Астахов как будто в шахматы со смертью играл, неизменно опережая ее на один, но спасительный, ход.

Но для того, чтобы описать эту жизнь, от него потребовалось еще и нешуточное мужество. Без очищающей силы правды ему не удалось бы реализовать свое мемуаристское кредо — говорить о ней искренне и честно.

Но он нашел в себе силы и мужество, и вот мы держим в руках его записки.

Примечания

1

Северный полюс.

2

Фабрично-заводское училище.

3

То есть азербайджанскую провинцию, «глубинку». — П.П.

4

Будет хуже для них… Они сами должны заявить об этом! (нем.).

5

Ты художник? (нем.).

6

Добровольцы свободных формирований (нем.).

7

«Восточное министерство для занятых восточных областей» (нем.).

8

Завтрака (нем.).

9

Бутерброды (нем.).

10

Без подданства (нем.).

11

Это фамилии двух ее основателей. — П.П.

12

Штеттинский вокзал (нем.).

13

Государственная опера (нем.).

14

Зоологический сад.

15

Тревога (нем.).

16

Подвал. Здесь: бомбоубежище (нем.).

17

«Внимание! Внимание! Передаем сводку состояния воздушного пространства…» (нем.).

18

Рождество (нем.).

19

Пивная, заведение (нем.).

20

Пьянящая сила (нем.).

21

Букв.: «Комната для больных» (нем.). Вероятно, имеется в виду все же, Krankenhaus — больница.

22

Предположительно городок Neuvevill в кантоне Нойшатель.

23

Попугай.

24

Неточность. Надо: 27 июля. — Ред.

25

В действительности интернирование этого соединения произошло 2 мая 1945 г. — Ред.

26

Уголовно-процессуальный кодекс.

27

Уголовный кодекс.

28

Отдельный лагерный пункт.

29

Технико-нормировочное бюро.

30

Учетно-распределительная часть.

31

Административно-технический персонал.

32

Барак усиленного режима.

33

Национально-трудовой союз.

34

Планово-производственная часть.

35

Культурно-воспитательная часть.

36

Центральный авторемонтный механический завод.