Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

это случилось в 1975 году, – саратовское руководство, уже посвящённое во вкусовые пристрастия Суслова, распорядилось подготовить пшённую кашу на томлёном молоке, телятину, фаршированную морковью, и другие диетические блюда. Но Суслов вновь мало к чему притронулся.

Спиртное Суслов также практически не употреблял. На приёмах специально обученные официанты ему в рюмку подливали, как правило, кипячёную воду. Правда, в домашней обстановке он, по словам зятя, раз в неделю позволял себе бокал украинского красного вина «Оксамит».

Под стать был и гардероб. «Одежда у него была в долгой носке, – рассказывал последний начальник охраны Суслова Борис Мартьянов. – Дома ходил в брюках и пиджаке. На даче, когда ездили на курорт, одевал спортивные брюки. Была у него вечная папаха «пирожок». Носил старое тяжёлое пальто с каракулевым воротником. Никакие микропорки в обуви не признавал – носил полуботинки на кожаной подошве – ему их на заказ шили в специальной мастерской, приезжал сапожник, мерил ногу и делал. Михаил Андреевич носил их, пока всю подошву не сотрёт».

Притом вкусом он был явно не обделен. «Костюмы на его фигуре сидели превосходно. Рубашки были всегда безупречно свежи и выглажены, в манжетах – золотые запонки с прекрасными русскими камнями, а галстук хорошо подобран. Раньше носил «партийную» фуражку, а последние годы – шляпу, которая ему очень шла».

Пора сказать и об увлечениях Суслова. В отличие от генсека Брежнева и большинства членов Политбюро, Суслов не был любителем охоты. Когда Брежнев понял, что его соратнику ездить в Завидово большого удовольствия не доставляет, он перестал передавать ему приглашения. Правда, генсек всё-таки не забывал распорядиться отправить Суслову с нарочным кусочек трофеев – подстреленную утку или кабанью ногу.

Зато в конце 70‐х Суслов вдруг полюбил хоккей и даже выбирался иногда в «Лужники».

На юге же в свои летние отпуска Суслов обязательно каждый день плавал в море, правда, каждый заплыв не больше чем на десять минут и недалеко от берега. Ещё Суслову нравилось играть в волейбол. При нём охранники и детвора из соседних госдач разбивались на две команды. Он выбирал команду, в которую входил Мартьянов. Играл Суслов, правда, неважно. Но удовольствия было много.

А так главным увлечением Суслова всю жизнь были книги. Читая, обязательно делал пометки. Выделял ли Суслов кого-то из современных писателей? Да. Сужу об этом по той почте, которая ему приходила и отложилась в архивах. В 70‐х и в начале 80‐х годов Суслову чаще других писали Валентин Катаев и Мариэтта Шагинян. И далеко не всегда письма этих писателей носили деловой характер. Тот же Катаев очень часто касался личных тем. «Как Ваше здоровье? – писал он Суслову 9 июня 1978 года из Переделкина. – Надеюсь, что хорошо. На своё я не жалуюсь: работаю как молодой, только что вышел 6 номер «Нового мира» с моей новой вещью. Жду отзывов читателей, а на критиков не надеюсь, они меня не жалуют за самыми редкими исключениями.

Записка председателя КГБ Ю.В. Андропова относительно повести В. Катаева «Уже написан Вертер» с указаниями М.А. Суслова. 1980 г. [РГАНИ]

Крепко жму Вашу руку и надеюсь ещё когда-нибудь встретиться лично»[348].

По сохранившимся в архивах письмам видно, что Катаев и Суслов, безусловно, друг другу симпатизировали.

Не чурался Суслов и общения с художниками. Точно известно, что в 70‐х годах он несколько раз позировал Илье Глазунову, а также помогал живописцу в организации его персональных выставок, получении званий и в выпусках альбомов. И художник был ему за всё это очень благодарен. 19 июня 1980 года он телеграфировал: «Глубокоуважаемый дорогой Михаил Андреевич! От всего сердца благодарю Вас за участие в моей судьбе русского советского художника. Благодарю Вас за высокую оценку моего скромного труда. Эта высокая награда окрыляет меня как художника и гражданина и обязывает ещё активнее работать на благо нашей великой родины. Спасибо Вам за всё доброе. Ваш искренне Илья Глазунов, народный художник СССР»[349].

Очень благодарен был Суслову и Александр Шилов. Осенью 1980 года он подарил ему свой альбом. В ответ Суслов написал: «Впечатление – прекрасное. Радует яркая, тёплая, сочная жизненность Ваших произведений»[350].

Впрочем, связи Суслова с деятелями искусства никогда не афишировались.

Глава 22

Между ЦК и ЦКБ

Когда стал сдавать Суслов? Видимо, тревожные симптомы проявились летом 1975 года. Начальник Четвёртого Главного управления Минздрава Чазов 12 сентября доложил в ЦК, что у Суслова плохо со зрением. Он предлагал пригласить из Западной Германии для участия в расширенном консилиуме профессора Г. Макензена.

Проведя заседание Секретариата ЦК КПСС, Суслов 15 октября 1975 года проинформировал коллег, что собрался на лечение. Позже Чазов направил в ЦК две записки о состоянии здоровья Суслова. В первой он доложил о его госпитализации в Центральную клиническую больницу и предстоящей операции на правом глазе (пересадке роговицы). После консультации с мировыми светилами Макензеном и Вессингом (ФРГ) оперативное вмешательство решили отложить на 2–3 недели, прописав пациенту «тренировки, в том числе с использованием специальных контактных линз»[351].

Однако полностью проблема не решилась. Помогли же Суслову не кремлёвские эскулапы, а безвестный кандидат наук доктор Киваев, которого отыскала в простой городской больнице дочь Суслова Майя Михайловна. «Помню, – рассказывал Сумароков, – на дачу к Суслову вместе с этим доктором приехал паренёк – техник с небольшим токарным станком. Меня поразили его тонкие, удивительно длинные, как у музыканта, пальцы. Тогда же он и выточил свои образцы, сыгравшие такую важную роль. Суслов проявил огромную настойчивость и мужество. Несмотря на боль и огромный риск, он сумел довести дело до того, чтобы пользоваться линзами в течение практически всего рабочего дня».

Через год с небольшим у Суслова обострились другие болезни. В конце декабря 1976 года у него случился инфаркт. Однако врачи это констатировали только 3 января. Чазов обратился непосредственно к Брежневу: «Михаил Андреевич длительное время страдает сахарным диабетом, на фоне которого активно развивается атеросклероз сосудов сердца и мозга. В последние две недели отмечается значительное ухудшение состояния, вызванное обострением хронической коронарной недостаточности. Михаила Андреевича часто беспокоят тяжёлые боли в левой руке и горле (стенокардия) при ходьбе, на морозном воздухе, при волнении. Эти боли сопровождаются изменениями электрокардиограммы, указывающими на ухудшение кровообращения по сосудам, питающим мышцу сердца. Эти изменения могут привести к тяжёлым осложнениям. К сожалению, Михаил Андреевич не прислушивается к советам и убеждениям медицинских работников – он не соблюдает режима и не лечится. В то же время ему категорически, в течение минимум двух недель, нельзя работать и необходимо лечиться, хотя бы в домашних условиях»[352].

Политбюро приказало Суслову перейти хотя бы на домашний режим. Слухи о новой