Юрий Ветохин - Склонен к побегу

«Как только нога моя коснется берега — прочитаю благодарственную молитву Господу», — решил я. План мой был такой: на значительном удалении от острова при содействии противотечения доплыть до его юго-восточной границы, а затем форсированной скоростью направиться к берегу. Береговое течение будет сносить меня влево (на северо-запад), я буду плыть на северо-восток. Равнодействующая двух этих сил пройдет так, что я окажусь у берега где-то у северо-западной оконечности острова. До сих пор погода благоприятствовала мне. Ветер по-прежнему был бакштаг. Солнца не было. Его закрывали не очень густые облака. Тепловой удар от перегрева солнцем тоже не был исключен среди прочих моих опасностей и отсутствие солнца я воспринял как еще одно проявление помощи Провидения. Было уже позднее утро или же начало дня, когда я выплыл на траверз юго-восточной оконечности острова. Точнее говоря, оконечности, как таковой не оказалось. Видимый мне вначале фасад острова плавно переходил в его южную часть.

Здесь течения, сообразуясь с изменением направления береговой черты, тоже изменяли свое направление и начиналась полная неразбериха. За поворотом береговой черты я отметил целых три течения: одно слева направо, а два других — справа налево по обеим его сторонам. Заметив, что в этой сумятице я уже не могу плыть с прежней скоростью, я ринулся перпендикулярно к берегу. Скоро береговое течение подхватило меня и понесло влево. Вкладывая все силы, я на одном вдохе делал по два гребка руками и ногами, но течение неумолимо относило меня влево и мористее от берега. Свою отчаянную борьбу за жизнь (ибо без стеснения — ее можно назвать так) я прекратил только тогда, когда северо-западная (левая) оконечность острова осталась справа от меня. Так вторая моя попытка достичь берега потерпела фиаско. Знакомым уже маневром я нащупал противотечение и стал медленно возвращаться к исходной позиции. На этот раз я плыл очень долго или мне так показалось. Солнце вышло из-за туч и показывало что-то около полудня, когда третья моя попытка, точно так же как и первые две, окончилась неудачей.

Глава 60. Экзотический остров

После моего заплыва в Молуккском море я могу утверждать, что акул оклеветали. Правда, я — не первый человек, который делает подобное заявление. Среди многих книг об акулах, прочитанных мною в порядке подготовки к марафонскому заплыву, была одна, названия которой я, к сожалению, не помню. Автор книги, американец, с чисто американской деловитостью заявлял, что в мире не было ни одного случая, который бы математически точно подтверждал, что акула напала на человека.

И дальше он пояснял, что все страшные рассказы об агрессивности и кровожадности акул по отношению к человеку были основаны на недостоверных показаниях третьих лиц и никогда не шли от первого лица и необходимого числа по-настоящему достоверных свидетелей. Я полностью с ним согласен. Хочу только добавить, что эта клевета родилась не сама по себе, а — в угоду любителям острых ощущений. Вспомним по этому случаю аналогию. С какой радостью любители ужасов, любители острых ощущений, подхватили клевету на осьминогов, которую так живописно начал Виктор Гюго в своей книге «Труженики моря». А ведь только Кусто удалось развеять эту клевету, протанцевав вальс с осьминогом под водой и показав всему миру об этом фильм («В мире безмолвия»).

Акула, как и осьминог, страшна и неприятна на вид. Значит она должна иметь такой же характер! — еще одно доказательство ее вины. Как очевидно, и это «доказательство» не имеет математической убедительности.

И, наконец, оклеветать акул — выгодно кремлевским заправилам. Ежегодно десятки советских людей предпринимают попытки бежать из советского «рая» морским путем. Страх перед акулами может остановить некоторых из них.

Теперь вернусь к своему повествованию. Потерпев неудачу в своей третьей попытке преодолеть береговое течение и достичь берега, я во второй половине дня, пользуясь помощью противотечения, медленно плыл под обжигающими лучами солнца к своей исходной точке. Силы во мне заметно убавились. Кроме острой боли в глазах я уже давно ощущал сильную жажду. Я мысленно представлял себе завтрак на судне, когда на закрепленном за мною месте в ресторане, кроме всего прочего стоит стакан сока. Я мог бы выпить этот сок, если бы находился на судне. А потом еще горячий чай! Затем я представил себе обед. И прежде всего компот, который также стоит на столе и дожидается меня. А в каюте у меня осталась бутылка лимонада. Почему я не выпил его прежде, чем прыгнуть в море!

Ален Бомбар в своей книге уверяет, что пить морскую воду можно. И я сделал несколько глотков. Жажда нисколько не уменьшилась.

«Если я останусь жив — кожа будет сходить с правой стороны лица», — отметил я про себя, так как солнце было справа и обжигало правую часть лица.

«Если я достигну берега и найду реку или водоем с пресной водой, то не следует забывать о том, что в ней могут быть крокодилы» — промелькнула другая мысль.

Видимо от переутомления мысли мои скакали с одного предмета на другой. Вдруг я подумал, что мой военный билет и фотокарточка, вложенные в презервативы, непременно должны промокнуть.

Я и раньше замечал, что медленный темп марафонского заплыва как-то синхронно воздействует на работу мозга. Мысли во время заплыва текут тоже медленно и как-то вяло. Видимо для дилетанта такая фраза звучит если не кощунственно, то весьма необычно: прислушиваясь к равномерному темпу своего неторопливого брасса — я захотел спать. В таком полусонном состоянии я чуть не столкнулся с очередным встреченным мною животным. В самый последний момент сильным гребком я увернулся от столкновения. А ведь если бы я толкнул животное, то оно могло бы дать сдачи! И было бы право по всем законам: и по рыбьим и по человечьим!

Приплыв в исходную точку (читатель наверное помнит, что моя исходная точка находилась на траверзе юго-западной оконечности острова) я не стал повторять в четвертый раз попытку пристать к берегу со стороны фасада острова. Теперь я решил заплыть как можно дальше на восток вдоль южной стороны острова и попробовать пристать к южному берегу острова. Находясь теперь довольно далеко от берега (в струе противотечения) я видел большой кусок южного берега, который по своему ландшафту отличался от западного берега или «фасада». Здесь берег состоял как бы из двух холмов и участка плоскогорья. Между холмами было вроде бы ущелье, и там я предполагал найти воду.

Людей же я предполагал встретить не в джунглях, которыми поросли холмы, а только на плоскогорье. На бухту перед ущельем я возлагал особые надежды. Я рассчитывал, что конфигурация бухточки создаст нечто вроде водоворотов в самом течении и течение временно потеряет силу в этих водоворотах, ниже которых (западнее) я смогу пристать к берегу. Однако первая попытка в новом месте оказалась неудачной. Я слишком ослаб и хотя течение было действительно не очень сильное — я не смог преодолеть его. Меня вынесло в район «исходной точки» на траверз юго-западной оконечности острова. Что было делать? Солнце опустилось уже довольно низко. Я оценил время как 15 или 16 часов. Хотя температура воды была 30 °C. у меня начинался озноб. Глаза болели так, как будто представляли собой сплошную рану. Жажда мучила невыносимо. Начала болеть правая рука. «Могу ли я проплавать в море еще одну ночь?» — поставил я перед собой вопрос и хотя ответ был готов: «Если придется — буду плавать еще одну ночь!» — мне очень не хотелось этого.