Дмитрий Быстролётов - Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

Они спускаются в заснеженную аллею и за кустами садятся на скамейку. Сюда едва доносится музыка, и слышно веселое чириканье птиц.

— Гензи! Гензи! — зовет Сергей, вынимает из кармана орешки и вытягивает руку.

Сейчас же с деревьев спускаются белочки, лезут к ним на колени, с колен на руки и начинают грызть орехи.

— Ну теперь мы совсем похожи на туристов, — говорит Сергей. Задумывается и осторожно начинает:

— Вы помните, Грета, с чего началась эта сказка? С вашей клятвы мести! В тот вечер вы захотели умереть ради мести. Но ведь смерть тут ни при чем. Мстить могут только живые.

— Понимаю. И жду платы, которую вы потребуете за всю эту роскошь. Не скрою: я наслаждаюсь ею и готова на все.

— Платы не нужно. Эта роскошь — только декорация поля боя.

— А кто же здесь солдат?

— Вы.

Пауза. На ее лице растерянность.

— Вы хотите, чтобы я, опять сделавшись графиней, отправилась с вами в Берлин и отсчитала оплеухи герру Ратке и фрау Шульц?

— Нет, они не стоят мести.

Пауза. Она напряженно думает.

— Тогда вы хотите разрушить благосостояние господина фон Вернера, моего неверного жениха?

— Нет, хотя фон Вернер — фигура покрупнее: он вступил в партию, дал крупную взятку и уже назначен оберштурмбан-фюрером в Хемнитце. Но и он — всего только один человек, как и сам рейхсфюрер Гитлер.

Быстро:

— Неужели вы хотите устроить покушение на самого рейхсфюрера?!

— Нет. Повторяю: и Гитлер — только человек. Подставная фигура, — переведя дух, Сергей говорит: — Я хочу, чтобы вы сильно ударили по всей системе, которая плодит и сытно кормит Шульцев, Ратке, Вернеров и Гитлеров.

Грета беспомощно разводит руками.

— Как же я, слабая девушка, могу сильно ударить по такой могучей железной машине? Я отобью себе руки, и все! В Берлине с ней борется Курт, он сильнее меня, а машина даже не дрогнула от его ударов.

— Могущество системы не в гитлеровской партии и даже не в ее союзе с итальянскими фашистами, а в единстве всех угнетателей на земле! Их тысячи, сотни тысяч, миллионы!

— Ну, видите! Я ведь это же и имею в виду!

— Но этому союзу противостоят угнетенные всех стран, а их миллиарды и с ними огромная Россия, ее вооруженные силы, общая наша надежда и защита! Против одной силы стоит другая, еще большая сила!

— Вы хотите, чтобы я поехала в Россию?

— Нет. Чтобы вы помогли самой себе, Курту и миллионам угнетенных немцев очистить Германию от гитлеровцев. Слушайте. Фон Вернер занял в Хемнитце место Раушбергера, которого потом с повышением перевели в Дортмунд. Наблюдая за фон Вернером, я узнал, что Раушбергер в Дортмунде стал посредником между немецкими военными концернами, правительством и гитлеровской партией. В его руки непрерывно текут важнейшие сведения о вооружении Третьего рейха, о его подготовке к войне. Вот тут-то и возникает возможность очень больно ударить по гитлеровцам и сохранить свои слабые ручки целыми.

Белочки, наевшись досыта, давно убежали. Грета сидела прямо и смотрела на Сергея, нервно теребя бахрому своей перчатки. Сергей закурил. С террасы слышались взрывы смеха и музыки, где-то совсем близко со свистом катились с гор санки, но Грета ничего этого уже не видела и не слышала. Она с напряжением ждала.

— Раушбергер раньше был коммивояжером и представителем фирмы «Немецкие текстильные фабрики» в Риме. Он хорошо говорит по-итальянски и года два тому назад случайно познакомился с молодой римлянкой, синьориной Фьорэллой Мональди, дочерью полковника фашистской Милиции. Но что для фашистского полковника иностранный коммивояжер? Отец был против брака, пока гитлеровцы не захватили в Германии власть. Теперь положение изменилось. Германский оберштурмбанфюрер — желанный человек в итальянской фашистской семье, и полковник охотно выдал свою дочь замуж за Раушбергера.

— Мне очень трудно, учитель. Говорите скорее! Все до конца! Я должна убить Раушбергера?

— Нет, вы должны сделать то же, что сделала Фьорэлла Мональди, когда стала фрау Раушбергер. Раза два в месяц к ней приезжает из Рима отец, и дочь показывает ему из сейфа мужа самые ценные документы, касающиеся положения дел в Германии. Полковник останавливается в доме Раушбергера, и, когда хозяин уезжает на работу, ознакомление с документами происходит быстро и незаметно. Приезды в Дортмунд вызваны тем, что Италия разместила в Германии крупные военные заказы и полковник возит в Дортмунд весьма интересные итальянские документы: он является связным между итальянскими и немецкими фашистами.

— Муж знает о проделках Фьорэллы?

— Неизвестно. Думаю, что нет. По дороге к дочери и от нее полковник дважды в месяц останавливается на своей вилле и отдыхает там два-три дня.

— Всем троим угрожает страшная смерть в гестапо!

— Может быть. Но здесь гестапо нет.

— Что вы хотите этим сказать?!

Глаза ее широко раскрыты. Руки прижаты к груди.

— В Лугано вы остановитесь в отеле «Империал». Там каждый вечер во время своих приездов бывает в баре полковник. Владелец отеля — его старый друг. Вы познакомитесь с ним, потом подружитесь и станете бывать у него на вилле. Установите местоположение и тип сейфа, а также наиболее безопасные пути к кабинету полковника. Разведайте постановку охраны виллы. Раза три во что бы то ни стало задержите полковника в баре на время, когда можно будет проникнуть в кабинет, минуя охрану. Вот и все. После этого вы свободны.

— Что вы хотите сделать из меня?

— Бойца. Такого, как Курт и его друзья, Альдона и Ганс, с которыми вы уже знакомы. Человека, который поможет больно ударить по всем Ратке, Балле и фон Вернерам. Я помогу вам смыть следы пощечин с вашего лица.

Пауза.

— Альдона любит вас?

— Нет.

— Да. Мужчины черствы и не чувствуют ничего. Но я знаю, она любит вас больше мужа.

— На поле боя только бой и солдаты, которые сражаются. Я ничего не знаю и не хочу знать.

— Но теперь узнали.

Грета берет Сергея за куртку на груди и приближает его лицо к своему. Говорит вкрадчиво:

— Если Альдона любит вас, она согласится на все. Вот и пошлите ее к полковнику в жены!

Сергей покачал головой.

— Любовь, ревность или жалость в бою — только преступление. Альдона старше вас, она брюнетка и выглядит грубее. Полковнику понравитесь вы, Грета, а ошибиться в таком деле нельзя — это провал мести, поднятой до уровня возмездия. Нужны вы, только вы.

— Курт много говорил мне о мести тихими вечерами у матушки Луизы, и теперь говорите это вы. Я вам обоим верю. Но для меня главное не в общих словах. Что мне до хороших слов? Да, на моих щеках горят не отмщенные пощечины! Они жгут меня. Я первая из рода графов Равенбург-Ра-венау получила удары в лицо, и я же буду последней, потому что оскорбления с вашей помощью будут скоро смыты. Дайте руку! Я отвечаю: да!