Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

— Попов играть не будет! Такой импозантный, мудрый — всем сразу станет ясно, что он всё раскроет, будет победителем, и всё кончится хорошо. Нет. Это не годится. Пусть, вот, Куликов играет!!!

Мы — в полном отпаде, потому что стопроцентно шли на Андрея Алексеевича. Леонид Данилович ходил в отчаянии и даже недели на две приостановил производство. Но против лома нет приёма, потому что Иван в то время был всесильным властелином Второго объединения «Мосфильма», где снимался «Человек, который сомневается». Как я понимаю, его решающая роль была и в том, что Леониду Даниловичу доверили эту постановку как режиссёру. Пырьев командовал парадом, и это противостояние с ним было ужасно. Ведь Попов «по всем параметрам» вызывал глубокую симпатию: и биография его, и сыгранные роли, и мужское обаяние, и внешний облик… Конечно, это был бы интереснейший дуэт нашего кино: Андрей Попов — Олег Даль!

Итак, это была одна из первых картин о прокуратуре и следствии. Прежде были единицы, включая «Дело № 306» и «Дело «пёстрых»».

Со стороны прокуратуры реакция на фильм была очень положительная. Вообще, мнение профессионалов — вещь очень сложная и тонкая. Я нигде не встречал анализа этого феномена, который относится к любой профессии. Ведь фильмы смотрят две категории людей: просто зрители и профессионалы, если конкретная картина имеет отношение к непосредственной профессиональной деятельности. И последние смотрят только так: всё ли соответствует действительности? Правильно ли, точно ли всё соответствует тому, как оно есть на самом деле. Что, естественно, не имеет ничего общего с нормальным взглядом на произведение искусства.

Картина произвела очень хорошее впечатление на прокуратуру и милицию по двум причинам. Во-первых, она для своего времени была очень неплохой. Во-вторых, была на уровне профессиональная сторона предмета съёмок. Правда, я не хотел бы, чтобы это воспринимали как мою заслугу, — дело совсем не в этом. На моём месте мог бы быть не менее активный, непосредственный, а главное — столь же профессиональный консультант.

Нужно отдать должное Аграновичу, который разделял мою позицию. И это отразилось, конечно, и на Дале, и на том, что Олег сделал. Обывателю, в самом лучшем смысле этого слова, — просто зрителю — совершенно безразлично, соответствует ли весь этот антураж, одёжка, интерьер камеры подлинным обстоятельствам. Зрителям совершенно безразлично: так или эдак пришиты петлички, так или не так торчат звёздочки на погоне. Зритель этого не понимает. Но даже если он не знает и не понимает, как есть на самом деле, но на экране это подлинно — создаётся ощущение достоверности происходящего. Человек в зале редко когда скажет, что кобура не на том месте, но, если она там, где ей положено быть, это каким-то неведомым путём создаёт вышеупомянутое впечатление.

Леонид Данилович в смысле этих мелочей был человеком донельзя скрупулёзным и постоянно просил меня, невзирая ни на что, указывать на любые отступления «от буквы». Так что на профессионалов фильм «Человек, который сомневается» и игра Олега, в частности, произвели глубокое впечатление ещё и потому, что там всё было, как в жизни.

Конечно, не всем вещам надо слепо следовать. Правда жизни и правда искусства — ведь совершенно неоднозначны. Есть просто требования искусства, законы жанра. Тут я согласен: если речь идёт о кинопроизведении, иногда бывает наплевать на то, что есть на самом деле.

Ещё о достоверности. Олег Даль был очень достоверным за счёт своего таланта. Но поскольку над картиной работало два режиссёра — это тоже дало свой эффект. Семаков привносил какие-то элементы чисто режиссёрского характера, а с актёрами работал исключительно Леонид Данилович, вспоминая, видимо, времена своих режиссёрских работ в театре на Сахалине, во фронтовых театрах и т. д. Он действительно очень много работал с актёрами. И с Олегом больше других. И в достоинствах этой работы Даля есть и огромная заслуга Аграновича. Разве что мизансцену где-нибудь можно было построить лучше. Опять же: хотя Олег тогда и был «благодатным материалом», работать с ним было невероятно трудно.

Кем был Олег Даль в те дни? Начинающим «актёришкой», которым несть числа. И несть числа тем из них, кто, блеснув единожды-дважды на кинонебосклоне, исчезал в небытие навсегда. Он был один из тех, о ком не было доподлинно известно: состоится в искусстве или нет? В сущности, работая у нас, он не имел ещё диплома театральной школы. Иногда мне казалось, что он — просто трудный, капризный, истеричный мальчик. Это ощущение рождалось непосредственно в работе, когда я оставался зрителем. Но при этом он был Личностью! А на другой день — опять лишь способным мальчиком, о котором хорошо говорят. И не более…

Я не был на съёмках в ярославской тюрьме, но помню, как об этом рассказывали. Начиналась эта история так: мы собрались где-то на «Мосфильме» в большой комнате, подошли актёры. Леонид Данилович, знакомя нас и представляя меня, говорил:

— Вот он вас сейчас подопрашивает!

Тогда же возникла мысль попробовать: посадить кого-то против себя и продемонстрировать, как это делается на самом деле. Что-то мы ещё пытались сделать, но потом отказались от этой идеи, потому что она была непродуктивна. Не было предмета для разговора. Так нельзя разговаривать с актёром, который собирается играть эту роль, а лишь можно с человеком, который каким-то образом лично завязан в конкретной истории: украл, убил, изнасиловал, соврал, не хочет рассказывать о том, что знает. Тогда это на него будет производить впечатление. Вот тогда я и продемонстрировал бы, как это делается, как совершается то знаменитое явление, которое называется «расколоть». И хотя, повторяю, такой план у нас действительно был, но не было человека, кровно заинтересованного в происходящем. Присутствовало несколько человек и, естественно, Олег Даль, поскольку этот эксперимент касался исполнителя роли Дуленко. Немножко мы с ним попробовали, и я сказал:

— Нет, ребята. Я так работать не могу — не те условия и не те обстоятельства.

Кстати, я был в то время всего-навсего старшим следователем районной прокуратуры в Москве и при малых чинах. А Леонид Данилович понимал, что на съёмках должен присутствовать в качестве консультанта некий «генерал», как потом и было: привлекли к съёмкам начальника следственной части прокуратуры Союза. Был такой Илья Семёнович Галкин — наш, прокурорский генерал. Пару раз он наехал с компанией — и всё.

Несколько раз Леонид Данилович возвращался к идее «допроса» и говорил:

— Вот он вам сейчас покажет, ребята, каково сидеть перед следователем и как это выглядит.