Часть 4. Приполярный Урал. Саранпаульская экспедиция - Александр Викторович Виноградов

65 лет, а ей 55. Она была уроженкой села Покровское, откуда появился Григорий Распутин. Она хорошо его помнила, когда он неоднократно приезжал туда из столицы, уже находясь при царском дворе. Ничего худого она про него не вспоминала. А Василий Николаевич был профессиональный рыбак, как он сам себя называл – "красноловец". Я такого названия никогда не встречал даже в литературе. Оказывается, так называли на Волге (а сам он был оттуда) рыбаков, ловивших только "красную" рыбу – белорыбицу, осётра, белугу. В 30-е годы судьба его забросила в Сибирь, где он и осел навсегда. Был у них один сын Николай, лет 25, который работал в 105– й экспедиции и жил с ними. Спали мы с Николаем в зале – он на кровати, а я на диване. Была у них ещё маленькая кухня – столовая, где и ютились старики. Питание вначале было вполне разнообразным – и мясо, и вяленая рыба, и молоко, которое брали у соседей.

Рис. 15: Панорама Саранпауля

Скоро пришло тепло, появились первые лужи, и налетели дикие утки. Николай вставал рано утром, шёл на одну из таких луж в районе нового аэродрома и до начала завтрака приносил несколько штук. Позже, когда эта лужа соединилась с разлившимся Ляпиным, он начал приносить каждый раз уже более десятка. Тут-то и начался "утиный пир". Сначала на утках делали суп-лапшу, потом это надоело, и пошёл утиный суп уже на лапше домашнего приготовления. Позже уток стали тушить в духовке, потом жарить на сковороде. Таким образом утром, днём и вечером на столе стояли утки, приготовленные разными способами. Через две недели я взмолился и попросил мне их больше не показывать ни в каком виде. С тех пор я их практически не кушаю, за очень редкими исключениями.

Быстро приближался полевой сезон. Надо было оформлять массу документов для производства взрывных работ, перевозки и хранения взрывматериалов. Очень мне пригодился опыт работы в Карпинской партии. Я подготовил все документы и вылетел в Берёзово. Сначала надо было в горнотехнической инспекции получать свидетельство на приобретение ВМ и, одновременно, разрешение на право производства взрывных работ в Хобеинской партии.

Горнотехническая инспекция и тогда и сейчас является контролирующей организацией при производстве опасных работ – взрывных, эксплуатации грузоподъёмного оборудования и сосудов под давлением. На эти темы было написано тысячи правил и инструкций, которые переплетались между собой от дублирования до противоречия друг другу. Причём и производственники, и инспектора прекрасно знали эти "особенности", как знали и то, что если выполнять все эти правила, то производство надо просто остановить. Поэтому отношения с инспекцией всегда были не простыми, и, в большей степени, строились на личных связях и доверии. Надо отметить, что мне всегда удавалось выстраивать с ними нормальные отношения, т. к. я никогда их грубо не обманывал и максимум их предписаний выполнял в оговорённые сроки. Люди же там работали разные. Среди молодых было немало тех, у кого не пошли дела на производстве, и у них в глубине души была некая "зависть" к удачливым производственникам. Были и такие, кому нравилась хоть и маленькая, но власть над людьми, хотя бы через призму "Правил…" и "Инструкций…". Пожилые инспектора были, в основном, из числа бывших производственников, перешедших сюда по разным причинам. По моим наблюдениям, лучше всего было работать именно с этой категорией инспекторов. В руководящий персонал инспекций "сбрасывали", как правило, отработанный балласт из числа директоров предприятий и бесперспективных партийных функционеров.

Вылетел с документами в Берёзово. Смирнов Николай Владимирович – инспектор по нашему району. Инженер-буровик, перешедший из нефтеразведочной экспедиции в инспекцию. Сравнительно молодой, около 30 лет. Жил он в посёлке Березовской нефтегазоразведочной экспедиции, в типовом домике. Познакомились. Показал ему паспорта буровзрывных работ – особых замечаний не последовало. Как я уже потом догадался, горных работ он не знал совсем, а к нему чаще приходили сейсмики с такими паспортами. Документы он все выписал, но тут же добавил, что через некоторое время поедет к нам на Хобею проверять соответствие представленных мною документов практике применения. Конечно, видел он меня в первый раз, и по-другому поступить просто не мог.

После этого пошёл в отдел милиции получать разрешение на авиационную перевозку ВМ из Тюмени до Саранпауля. Представленные мною документы также не вызвали никаких замечаний, и на другой день они выдали мне все разрешения. Вернулся в Саранпауль и стал ждать выезда в Тюмень. На скважине в партии Сидоряка возникли проблемы, и начальник экспедиции дал мне поручение выехать на место бурения, разобраться, доложить ему наши предложения, если они будут носить кардинальный характер.

Ледоход прошёл, и все реки были свободны. На другой день поехали с Сидоряком И. М. на его буровую. Выехали вдвоём на его моторной лодке с подвесным мотором "Москва" по р. Ятрия, которая уходила прямо на юг от Саранпауля. С собой взяли ружья. Ехать

Рис. 16: Ятрия в верховьях

надо было вверх примерно 70 км. При нормальной езде – менее 4-х часов. Вода была очень высокой, и течение сильным. Через некоторое время забарахлил мотор и начал "плевать" откуда-то бензин. Сидоряк покопался в его "кишочках", но найти неисправность не смог. Я же совсем в нём ничего не понимал. Уже проехали больше половины пути, и вижу – на самой вершине берёзы, что стоит прямо на берегу, сидит тетерев. Прошу лодку направить к нему. Не доезжая метров 40 стреляю – сидит, из второго ствола – сидит, перезаряжаю ружьё и опять стреляю – улетает. Лодка ткнулась в берег, выходим. Смотрю – ещё тут же в 70 метрах сидит глухарь, подхожу метров на 30, стреляю – улетает. Посмотрел вправо – метрах в 80 сидит ещё один глухарь. Подхожу, стреляю – и опять улетает. Впервые видел такое количество дичи, которая практически не боялась выстрелов. А с ружьём произошла такая история. Дома я заряжал патроны вручную, и порох сыпал на глазок, без мерки, да и дробь тоже. Поэтому дробь сильно разбрасывало при выстреле, и я не попадал. Видимо, перебавил бездымного пороха. Больше стрелять не стали, хотя вокруг на деревьях, но уже подальше видели немало птиц. Поехали дальше вверх. Вдруг через какое-то время мотор начал "чихать", стрелять и, наконец, заглох. Посмотрели баки с бензином – оба оказались пусты. Сидоряк сказал, что до буровой совсем недалеко, и мы быстро дойдём туда по берегу пешком. Затихли,