Виталий Закруткин - От земли к земле

Молча слушали мы страшный рассказ женщины, успокоили ее, оставили все продукты, которые у нас были, и поехали дальше. Война не ждала, мы должны были вовремя поспеть к началу решительных боев…

Шли дни, недели, а судьба одинокой хуторской женщины не давала мне покоя, и она сама, одетая в грязные солдатские отрепья, босоногая, плачущая, все время стояла у меня перед глазами.

Тогда же, в перерывах между боями, я написал об этой женщине рассказ, который назывался «О живом и мертвом». Весной 1944 года рассказ был напечатан в Ростове, в моем сборнике с таким же названием. Сборник похвалили, он быстро разошелся. А война продолжалась на немецкой земле, шли бои на Одере, потом начался долгожданный штурм Берлина… Великие события заслонили в моей памяти образ случайно встреченной в степи женщины-колхозницы, и я забыл ее и свой рассказ о ней.

Но, видно, судьба этой женщины навсегда вошла в мою душу, беспокоила и волновала меня. После войны я перечитал рассказ «О живом и мертвом» и пришел в ужас: настолько плохо, косноязычно, с какими-то идущими от «модной» литературы претензиями он был написан. Мне стало стыдно за себя, и чем дальше шло время, тем большие укоры совести я чувствовал. При этом одна и та же мысль, беспощадная и жестокая, волновала, тревожила меня: мысль о том, что женщина, встреченная мной на сожженном хуторе, это не просто человек вне времени, что она воплотила в своем характере все то лучшее, что было дано новым людям советской эпохой…

Прошло много лет. В одну из зим, волей обстоятельств оставшись в одиночестве (жена моя заболела и была надолго отправлена в санаторий), я вновь перечитал рассказ «О живом и мертвом» и, повинуясь укоризненному голосу совести, стал писать повесть «Матерь Человеческая».

Повесть была напечатана в «Огоньке» (в журнале и в серии «Библиотека «Огонька»), вышла отдельной книгой в издательстве «Молодая гвардия», в «Роман-газете», ее стали переводить за рубежом.

В 1971 году за повесть «Матерь Человеческая» мне была присуждена Государственная премия РСФСР имени Горького. ЦК комсомола и Союз писателей СССР отметили повесть первой премией на конкурсе имени А. А. Фадеева. История создания «Подсолнуха» и «Матери Человеческой» рассказана мной с одной целью: подчеркнуть свою «приземленность», стремление писать только о том, что увидено в жизни и волнует тебя, о чем нужно обязательно поведать людям, иначе совесть твоя не даст тебе покоя ни днем ни ночью. Отсюда идет моя предубежденность против «чистых» литературных упражнений, этаких ни к чему не обязывающих экзерсисов…

Живя в донской станице, я с каждым годом видел все большее оскудение природы, вызванное неумелым, а подчас варварским хозяйничаньем недальновидных людей, думающих только о сегодняшнем дне. Исчезали па речной пойме зайцы, лисы, еноты. Совершенно перевелись дрофы, стрепеты, куропатки, утки. Катастрофически упала добыча рыбы в Дону и Донце. Уже только как на редкость, на чудо смотрели кочетовские рыбаки на стерлядь, рыбца, шемайку. А ведь каких-нибудь двадцать лет тому назад, выходя на берег Дона, мы любовались утренней игрой красавицы-белуги, замечали ход осетра, севрюги, бой золотистых сазанов на отмелях. Редели, вырубались леса на прилегающих к станице островах, на когда-то зеленых полянах чернели безобразные пни.

Как-то я заговорил об этом с замечательным писателем, добрым и сердечным человеком Леонидом Максимовичем Леоновым, не раз выступавшим в защиту нашего «зеленого друга» — леса. Результатом моих многолетних горестных наблюдений и разговоров с Л. М. Леоновым стал цикл написанных мной документальных новелл «Слово о бессловесном». Новеллы печатались в свое время в «Литературной газете», а потом, в дополненном виде, были опубликованы в журнале «Молодая гвардия».

Я не ошибусь, если скажу, что эту сравнительно небольшую книгу мне, к сожалению, придется продолжать. К сожалению, потому, что хищническое отношение к лесу, к рекам, зверям и птицам продолжается, так же как и жестокое отношение к домашним животным: лошадям, коровам, свиньям, собакам. Не могу, между прочим, не сказать об одной любопытной детали: много лет назад, когда «Слово о бессловесном» печаталось в «Литературной газете», оно заканчивалось выражением уверенности, что охрана природы обязательно должна стать одним из самых важных в работе ООН. Загрязнение морей и океанов, воздуха, гибель мигрирующих птиц, опасное повышение радиации и многие другие вопросы, связанные с состоянием Природы и ее защитой, могут быть решены только в глобальном масштабе, и я верю, что эти вопросы будут рассматривать и решать все народы, населяющие землю…

Мне осталось рассказать о главном своем замысле — романе «Сотворение мира», которому я отдал четверть века жизни и над которым продолжаю работать сейчас. Смею думать, что этот роман — основное, что мне надлежит исполнить. Многие великие события довелось пережить поколению людей, к которому я принадлежу. В годы Гражданской войны мы были малыми детьми и смутно понимали, что вокруг нас происходит. В массе своей мы, десятилетние, естественно, не могли принимать никакого участия в жестоких боях за революцию, не совершали подвигов, ибо наш черед еще не пришел, но предстояло нам испытать и свершить многое…

Мы пережили печальной памяти 1921 год, черную, отмеченную смертями пору, когда наши сверстники умирали сотнями тысяч, а зарубежная контрреволюционная сволочь собиралась удушить молодую Республику костлявой рукой голода…

Так же, как всему народу, нам было тяжко и горько пережить кончину Ленина… На наших глазах созданную Лениным партию лихорадили, волновали споры и распри, начатые троцкистами, зиновьевцами, правыми, и мы преклонялись перед людьми, отстоявшими чистоту и незыблемость ленинских заветов: Сталиным, Дзержинским, Калининым, Кировым, Орджоникидзе, Куйбышевым… Когда партией был провозглашен курс индустриализации страны, мы видели и сами испытали великое переселение миллионов людей в горы, в пустыни, в тайгу, туда, где в метельную стужу, в жару воздвигались первые гиганты советской индустрии… Мы пережили и сами приняли участие в невиданной в истории ломке старого уклада крестьянской жизни, когда рушилось все, что утверждалось в мужицких дворах веками, а на смену приходила неведомая, пугающая и влекущая новь с ее поисками, трагическими ошибками, необходимой поспешностью…

Мы были настороженными, зоркими, чуткими, ко всему готовыми свидетелями того, что происходило за рубежами горячо нами любимой Советской страны. Мы отмечали в своей памяти злодейские убийства наших послов, выстрелы в королей, канцлеров, министров, исчезновения политических деятелей, заговоры, путчи, мятежи, расстрелы, пытки, удушение целых государств, хитроумное плетение смертной дипломатической паутины вдоль всех границ нашей Отчизны. Мы остро чувствовали, понимали, что несет миру приход к власти изувера Гитлера, его сговор с Муссолини, подписание «антикоминтерновского пакта», кровавый разгул палача Франко в Испании, гнусная политика мюнхенских пособников фашизма.