Королевы второго плана - Сергей Владимирович Капков

можно было петь. В игровом кино никто не предлагает. А на «Союзмультфильме» знаменитую песню «Что тебе снится, крейсер “Аврора”» я исполнила первой. Или песни Яна Френкеля к «Стойкому оловянному солдатику». А еще песни лягушонка Кваки в полнометражной ленте «Мария, Мирабела».

Конечно, нельзя не вспомнить замечательный мультфильм «Ежик в тумане». Это вообще отдельная тема. Каким должен быть этот ежик? За ежика сказать очень трудно, мы же не слышим, как он разговаривает в природе. Когда Юрий Норштейн пригласил меня на фильм, я знала, что работа у него никак не ладилась. И жанр был сложный – перекладка, а не просто рисунок. Мы попробовали несколько голосов. И, поскольку наш герой весь в себе, мы нашли некий полуголос – не такой активный, как обычно в мультфильмах ежики говорят. А когда мы начали искать интонацию в сцене, где ежик испугался филина, то окончательно измучились. Надо было сказать слово «псих» так, чтобы это прозвучало не грубо и в то же время было понятно, что ежик испугался. Это была очень интересная работа.

О дубляже

Лет пятнадцать-двадцать я активно занималась дубляжем. Работала по две смены в день. С одной стороны, я намучилась, потому что это очень серьезная работа. Надо не только донести то, что сыграла другая актриса, но и попасть в «губную», как мы выражались, то есть чтобы закадровый голос и движение губ были синхронны. С другой – мне безумно нравилось дублировать именно героинь, потому что в кино я их так ни разу и не сыграла. Зато с каким материалом мне приходилось работать: «Война и мир», «Земляничная поляна», «Спартак», «Граф Монте-Кристо», «Собор Парижской Богоматери», «Вестсайдская история», «Укротители велосипедов», «Операция “Святой Януарий”» – да разве всё вспомнишь!

Однажды мне довелось озвучить даже мужскую роль: Егор Баронович Тусузов был уже совсем стареньким, и его не стали лишний раз теребить, а зная мою склонность к подражанию, позвонили мне.

Хороший укладчик всегда укладывает точно по «губным» гласным и согласным, чтобы слово прозвучало по-русски. Вот так было с Одри Хепбёрн, когда я озвучивала Наташу Ростову. Нам прислали картину с итальянским переозвучанием, поэтому пришлось очень трудно. И текст был не совсем Толстого. Наши редакторы попытались хоть немного вернуть его к первоисточнику, укладчики подогнали его под актеров, а я внимательно следила за игрой Хепбёрн. К тому времени я уже научилась работать без звука вообще. Я его выключала и смотрела только на губы, и по ним могла говорить текст и играть под индивидуальность актрисы. Я перед каждой сменой читала главы из «Войны и мира» и заметила, что Одри Хепбёрн тоже читала книгу. В сцене встречи Наташи со стариком Болконским у Толстого написано, что Наташа вошла и от волнения проглотила слюну. Хепбёрн сделала то же самое.

Однажды к нам на студию пришла какая-то американская актриса, которая сделала себе имя на дубляже. Вообще на Западе практически нет артистов, занимающихся всем сразу: одни снимаются в кино, другие работают на телевидении, третьи играют в театре, а четвертые озвучивают. Отношение достойное ко всем! Эта актриса приходила на запись, ей подносили чашечку кофе, она работала часа три, причем в полном комфорте, и уходила домой. Деньги за свою работу она получала вполне приличные. Побывав на нашей записи, она ужаснулась условиям: никаких чашек кофе, даже никаких мягких кресел или удобных светильников, конечно же, мы не видели. В беседе с ней я призналась, что работаю по десять-двенадцать часов в день. «Так вы, наверное, очень богатая дама? Если бы я смогла позволить себе такое, я уже давно стала бы самой состоятельной актрисой!» Я не стала ее разочаровывать…

О профессии вообще

Сейчас много актеров сидит без работы. Я не верю, что они плохие. Я знаю немало случаев, когда актер блестяще оканчивал ВГИК и не снимался. Он угасал. Он зажимался. А бывало, что средний студент постепенно рос и становился мастером. Плохих актеров не бывает. Посмотрите, как блистают актеры в театре у Марка Захарова! Он помогает им, находит в каждом какую-то изюминку и дает ей развитие. А какими режиссерами были Товстоногов, Эфрос!

Если ты не работаешь, конечно, постепенно теряешь органику. Надо постоянно смотреть на себя со стороны, чтобы был самоконтроль. Слава богу, я никогда без работы не сидела. Даже из театра ушла на пенсию только после инфаркта, а то бы, может, еще поиграла. Зато в кино предложений с каждым годом всё больше и больше. Так что за счет работы и живу…

* * *

Мария Сергеевна мудро относилась к своей судьбе. С того самого момента, когда сыграла одну из лучших своих ролей, звездного мальчика, она прекрасно осознавала, что переход от травести может быть только один – к старухам. Также она понимала и другое: надо в полной мере использовать период дублирования, чтобы не потерять форму. Еще мэтра Кулешова удивило несовпадение внешности юной Муси Виноградовой и ее голоса – голоса настоящей героини. Актриса продолжала озвучивать зарубежных красоток даже тогда, когда сама играла бабушек: голос оставался молодым и красивым.

Когда пришло время менять амплуа, Мария Сергеевна была к этому готова. За плечами был багаж, накопленный за три десятка лет работы. В то время, когда многие вчерашние звезды кино и театра, ее ровесницы, уходили в тень, Муся играла всё, что хотела: и эксцентрику, и драму, и трагедию. Порой снималась без разбору, стала одержимой работой. С каждым звонком со студии она оживала, забывая всё на свете.

Она подолгу подбирала грим, искала мельчайшие детали, огромное внимание уделяла пластике. В своей профессии Мария Виноградова была настоящим мастером. Она с удовольствием занималась с девочками, которые приходили к ней с просьбой подготовить их к поступлению в театральный вуз. Самозабвенно рассказывала им о тонкостях актерского искусства, что-то изображала, подмечала, а затем натаскивала их как чуткий и любящий учитель. Мария Сергеевна вполне могла бы стать блестящим педагогом, если бы решилась на это. Она получала колоссальное удовольствие от таких занятий, от общения с молодежью и черпала в этом силы. И при этом была нетерпима к любой халтуре. Ее раздражали фальшь и непонимание поставленной задачи. Она болела за работу и могла прервать актера, начать что-то растолковывать. Во-первых, потому что ценила свой труд, а во-вторых, потому что могла сделать правильные замечания. Но ведь актер – человек самовлюбленный. Ему не нравятся замечания, даже если они правильные. А Муся, чаще во вред себе, пыталась что-то доказать, найти справедливость и за