Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи - Инесса Николаевна Плескачевская

Плисецкая, «спортивность» в балете только набирала популярность и считалась совсем не главным. Это сейчас мы ждем от танцовщиков чудес почти акробатических и трюков на грани цирковых. Что не слишком правильно: балет в первую очередь – искусство, умение поведать историю телом. По этому поводу сама Плисецкая рассказывала, как на одном из первых балетных конкурсов она оказалась в жюри рядом с Галиной Улановой. И одна из конкурсанток подняла ногу практически в прямой шпагат, за ухо. «Уланова наклоняется ко мне и говорит: “Девочка ошиблась адресом”. И танцовщица не прошла в третий тур. Спустя четыре года так же делала Надя Павлова – и получила Гран-при. А ведь нам что говорили? Будешь драть ноги – потеряешь прыжок».

С одним из безусловных для себя авторитетов – Мариной Семеновой – Плисецкая репетировала балеты «Раймонда» и «Спящая красавица», и сделала потом признание: «Я думаю, она ко мне немного ревновала. Она много знала, но всех секретов не раскрывала. Уланова – наоборот. Я с ней репетировала “Лебединое озеро” – новую редакцию Григоровича. На репетиции она была очень честна, но знала меньше и многого дать не могла, наоборот – подсушила».

То ли по причине внутренней неудовлетворенности звездными репетиторами, а может, по причине своего стихийного характера, Майя Михайловна репетировать не любила. Помните ее фразу, что «дозревала» где-то к десятому спектаклю? А вот еще одна: «Никогда себя не надрывала, никогда не делала десять раз, если можно было сделать один раз. Я один и делала». Копила, говорит, энергию на спектакль. Но как же так? Мнение о том, что труд артиста балета – тяжкий, почти каторжный, прочно закрепился в нашем сознании. Что трудиться нужно до седьмого пота, часы и дни проводить в репетиционном зале, оттачивать каждое движение, каждый поворот головы… А тут вдруг – «не люблю репетировать»! Честно говоря, я засомневалась: уж не кокетничает ли Плисецкая?

Юрий Владимиров сразу заявляет: неправда это, что допускала себе поблажки.

– Она не была ленивой, она была очень творческим человеком. Много работала над собой. Много работала над образом. Поэтому она стала Плисецкой. Стать Плисецкой – это дарование и тяжелая работа. Не только над собой, над всем: над партией, над своим телом. Она обожала работать. Обожала. Любила не только себя, но и людей вокруг, которые работают и трудятся. Обожала талантливых людей. Она всегда работала, всегда.

И Сергей Радченко говорит, что репетировала Майя много:

– Но она любила поговорить. Вот она пройдет пару раз, и потом разговоры пошли. Она говорит, говорит…

– О балете, об этой партии или?…

– О чем угодно. И о балете могла говорить, и о чем угодно. Но и когда «о чем угодно», это все равно касалось балета.

– Балета, который репетировался?

– Не обязательно. Она давала всегда очень ценные указания. Что нужно танцевать не только в музыку абсолютно точно, – это понятно, что она так говорила, она была очень музыкальна, – но обязательно нужно ставить на каждое движение акцент. Она имела в виду – движение проводить от начала и до конца, не смазывать. Фиксировать.

Тут в разговор вступает жена Сергея Елена. Становится в балетную позу и объясняет:

– «И» – сказать про себя. Потому что мы мажем все: трам-пам – и пошли. А она: раз – и, – и пошла.

– Чтобы точка была?

– Точка обязательно, – подчеркивает Сергей, – она так и говорила. Не все это, конечно, понимали, но я до этого дошел. Старался понимать. Делал. Для нее это было очень важно в любом балете, который она танцевала и который она ставила.

Плисецкая не раз говорила, что вот эта ее лень, вечная нелюбовь к репетициям, работа «в полноги» помогли ей сохранить творческое долголетие. А иногда «лень» помогала создавать удивительно запоминающиеся образы: «Однажды я здорово упростила себе жизнь, отказавшись от перемены поз Кармен, сидящей на стуле. Альберто Алонсо поставил штук девять или десять [поз]. Но мне было лень их запоминать, и я сидела в одной. Потом мне говорили, что это была одна из самых эффектных сцен в балете – даром что для меня “неподвижная”. Зато взгляд у меня получился куда более выразительным, чем если бы я все время вертелась на стуле».

О, эта ее знаменитая поза на стуле, этот ее взгляд, которому «не научишь», – они стали символами «Кармен-сюиты». А ее творческое долголетие, в основе которого, как убеждала всех Плисецкая, – лень, было удивительным. Знаете ли вы другую балерину, которая танцевала бы в 70? Или на своем 80-летии? Виктор Барыкин говорит, что одна из причин этого долголетия – как раз регулярные занятия в классе, в нелюбви к которому часто признавалась балерина.

– С возрастом она регулярно ходила в класс. Несмотря ни на что. Даже в день спектакля заказывала себе концертмейстера и делала класс. Где-то часа в четыре она приходила в театр, делала класс с концертмейстером. С возрастом отношение к профессии становилось, конечно, более ответственным, что ли…

– Или к телу, потому что нужно его поддержать…

– И к телу. После класса обязательно репетиция. Если нет репетиции, она шла на массаж. Это тоже поддерживало.

Виталий Бреусенко не раз ездил с Майей Михайловной на гастроли, когда ей было уже около семидесяти. Часто они бывали в Японии, где у Плисецкой статус почти божественный.

– Мы занимаемся, на сцене у нас урок идет. И вот я слышу – за кулисой, задником какое-то движение. Потихонечку заглядываю, а там Майя Михайловна переодетая стоит, на ее уровне – станочек, тянется, пыхтит, вся в себе. Это тоже характер. Режим жесточайший. Надо – всё, железно. Никакой профессиональной распущенности. Что касается дисциплины, там было даже не жестко, а жестоко. Хотя она сама говорила, что лентяйка. Никогда до конца не выжмет, потому что нужно немножечко себя оставить на спектакль.

– Она ленилась только на репетициях, в классе?

– Больше в классе. Что касается лентяйства, она сама смеялась, что, может быть, это и помогло не слишком себя сломать в профессиональные годы. Плюс русская школа. Русская школа – это вообще гениально. Иностранцы в 35, ну в 40 лет уже действительно пенсионеры. Видно, что они выжатые абсолютно. А у нас такая школа, что дает долголетие, если ты правильно занимаешься, как учили наши педагоги. Майя взяла в этом плане очень много. Я думаю, это ей помогло. Дисциплина плюс очень ответственное отношение к себе. Ничего лишнего, ничего постороннего, все направлено только на профессию. Но иногда позволяла себе отдохнуть где-то. Она брала другим. Иногда, знаете, на сцене просто не нужно какие-то вещи делать. То, что она делала чисто технически, даже сейчас мало кто сделает. Все эти прыжки в кольцо, невероятная динамика вращения. Ну, и, конечно, ее подача… Она просто