Алексей Рыбин - Анархия в РФ: Первая полная история русского панка

Давили и на остальных, а я об этом только догадывался. На заводе, где я работал художником, мной начал интересоваться первый отдел. И в ноябре всех нас повязали. Нам стали шить глобальное дело: антисоветская организация, подготовка террористических актов и даже хотели навесить подготовку к взрыву нефтекомбината. Начались угрозы. Раскрутка была вплоть до Москвы.

Моего гитариста Кузю в течение одного дня забрали в армию. Хотя он имел твердую отмазку: у парня была действительно серьезная сердечная недостаточность. А его отправили служить на Байконур, где закрытая зона. Мне же начали угрожать, что если я не сдам, откуда самиздат, то они станут вкалывать мне правдогонные средства. То есть они вколют мне наркотики, я все им расскажу, а после этого они повернут дело так, что я стуканул добровольно. Именно стуканул, а не под давлением.

Это продолжалось месяц. А я до этого ничего подобного не испытывал. И даже наркотики ни разу не пробовал. И тогда я подумал: а есть ли во всем этом смысл? Я просто решил покончить с собой. Написал бумажку:

«Кончаю с собой под давлением майора Мешкова Владимира Васильевича!»

Каким-то образом им стало об этом известно. Я до сих пор не знаю как. Но меня забрали в психушку и дело приостановили.

«Егор Летов о себе»

(Газета «Лимонка». 1994 год)

До этого мне казалось, что есть вещи, которых человек может физически не выдержать. Я боялся, что именно физические страдания будут самым страшным испытанием. Но оказалось, что есть вещи и пострашнее боли.

Пока не началась перестройка, я лежал в психушке на «усиленном обеспечении». Там меня сразу стали накалывать сверхсильными дозами нейролептиков. После особенно страшной дозы я даже временно ослеп. Я впервые столкнулся со смертью и с тем, что куда хуже смерти.

Это лечение нейролептиками везде одинаково — что у нас, что в Америке. Все начинается с «неусидчивости». После введения чрезмерной дозы лекарств типа галаперидола человеку приходится мобилизовать все силы, чтобы контролировать собственное тело. Иначе начинается истерика, корчи и так далее Если человек ломается, наступает шок. Он превращается в кричащее, вопящее, кусающееся животное. Ну, а дальше по правилам следует «привязка». Тебя привязывают к кровати и продолжают колоть, пока не перегоришь по полной, до необратимых изменений психики.

Эти препараты делают из человека дебила. Эффект — как от лоботомии. Ты становишься мягким, покладистым и сломанным на всю жизнь. Как в романе «Пролетая над гнездом кукушки».

В один прекрасный день я понял: либо сейчас сойду с ума, сломаюсь, либо мне надо бежать. Например, когда выносят бачки с мусором. Но бежать только для того, чтобы добраться до девятиэтажки, которая стояла напротив, и броситься оттуда вниз. В основном так поступали пациентки из женского отделения. Они повторяли этот суицидальный маршрут почти ежедневно: ускользали из отделения, добегали до девятиэтажки и бросались. Дальше убежать было невозможно. Сибирь, Омск, морозы страшные.

Когда я до конца понял, что смерть рядом, это и дало мне силы. Во мне произошло как бы расслоение: я увидел свое тело со стороны. Тело болело и рвалось на части. А само мое «Я» было светящейся спокойной точкой, которая находится где-то рядом с телом, но не очень-то с ним и связано. Тело можно искалечить и уничтожить, но сам «Я» все равно останусь.

И вот после этого я начал писать новые песни.

Совсем другие.

Антон Буданов — новосибирский музыкант

Времена менялись, и в 1987 году власти разрешили провести в Новосибирске первый рок-фестиваль. В основном, конечно, туда приехали люди из Петербурга, но подтянулись и сибирские группы. Из Омска приехала очень смешная группа, которая называлась то ли «Третий Рейх», то ли вообще «Адольф Гитлер».

До этого рок-н-роллом у нас называли беззубых хард-рокеров, которые пытались подражать «Deep Purple». Да и их власть всячески контролировала и тщательно следила, чтобы в текстах не проскочила какая-нибудь крамола. А тут вваливают реальные панки, да еще с таким названием! Это было шоком и пощечиной всем сразу.

Выглядела омская компания очень экстравагантно. Играть толком ни один из них не умел, но это было и не важно. За ударной установкой там сидел очень интеллигентный молодой человек в очечках. Никто тогда и представить не мог, что этот юноша за барабанами буквально через год взорвет всю страну и станет суперстаром: «Панки в городе — хой-хой-хой!»

«Егор Летов о себе»

(Газета «Лимонка». 1994 год)

В омских газетах нас обзывали фашистами, обливали грязью. Было официальное предупреждение из прокуратуры, и со всех моих знакомых взяли подписку, что они не станут иметь со мной никаких дел. Так что когда меня выпустили из психушки, то играть мне было не с кем.

Я начал сам учиться играть на инструментах. Целый год я был один: сам сочинял песни, в одиночку пытался их записывать… Время шло. Кузя все еще служил в армии. А в 1987-м я познакомился с братьями Лищенко, вместе с которыми поехал на новосибирский фестиваль.

Выступать мы даже не собирались. Но в последний момент организаторы запретили выступление группы «Звуки Му», и нам предложили выступить вместо них. Ну, мы и выступили.

Через двадцать минут выступления нам вырубили аппарат. Скандал был такой, что в наши дни трудно даже представить. Я вернулся в Омск и понял, что вот сейчас меня опять заберут в психушку. Только на этот раз уже надолго.

А на фестивале я как раз познакомился с Янкой. Именно она тогда помогла мне бежать из города.

«Музыкальная газета» (г. Курган)

Настоящая фамилия Янки — Дягилева. Как ни странно, но эта сибирячка является родственницей знаменитого импресарио Сергея Дягилева, проводившего балетные «русские сезоны» в Париже 1910-х годов. Правда, родственницей очень отдаленной: ничего парижского и блестящего в Янкином детстве не было. Ее папа работал в Новосибирске простым инженером, а мама умерла от рака, когда Янке было шестнадцать.

После школы Янка поступила в институт на инженера водоснабжения. В институтском ансамбле политической песни она стала впервые исполнять свою музыку. А потом встретилась с поэтом Сашей Башлачевым — и навсегда перестала думать о карьере в области водоснабжения. В 1986-м Башлачев приехал с квартирными концертами в Новосибирск, познакомился с Янкой, несколько дней пропадал с ней по квартирам знакомых, а потом вернулся в Петербург и в следующем году покончил с собой.

После его смерти Янка плюнула на учебу, сошлась с Егором Летовым и ушла из дома. Первое время она считалась басисткой группы «Гражданская Оборона», а потом собрала собственный проект «Великие Октябри».