Артем Драбкин - Я дрался на Т-34. Третья книга

Ознакомительный фрагмент

– Было такое, что запрещали покидать танк, пока он не сгорел?

Нет. Вы понимаете – это все разговоры. Мол, спрашивают: «Почему ты не сгорел?!» У нас таких командиров не было. Может быть, мне везло на командиров… Когда загорается танк, то мгновенно начинают рваться снаряды. Успеешь выпрыгнуть – хорошо. Нет…

– Танк подбили, надо сразу выпрыгивать? Или, если он не горит, можно остаться?

Не только можно, но и нужно остаться. Если башня крутится – стреляй.

– У вас в полку были тягачи или танками оттягивали?

Были тягачи на базе трактора С-80, но, во-первых, их редко поставляли, во-вторых – они против танка слабы. Так что чаще использовали танки, хотя это было запрещено. Позднее появились тягачи на базе танка Т-34.

– Первого увиденного немца помните?

Первого немца мы увидели под Сталинградом. Мы даже не поняли, немцы это или румыныю Они шли пешком. Многие были обуты в тряпки, портянки.

– Вы в чем воевали? Были полушубки или ленд-лизовские костюмы?

Ленд-лизовские костюмы – меховые куртки и штаны – давали только старшим офицерам. Нам давали комбинезоны. Если повезет, то меховой трофейный или американский. А так – в телогрейках. Были меховые жилетки. Надеваешь ее, сверху комбинезон – вроде тепло. Ну, а если на жалюзи лечь да брезентом накрыться – совсем хорошо! Мы получали своеобразные шинели, которые мы называли «из английского сукна». Сапоги старались заполучить у немцев – очень хорошие, с металлическими шипами на подошве. Они воду держали отлично.

– Мылись, стирались?

Иногда. В основном на формировке приводили себя в порядок. Я тогда даже не брился – что было брить? Пушок! Хотя, когда я уходил в армию, отец дал мне бритву «Золинген», оставшуюся у него еще с Первой мировой войны. Умываться-то умывались – самому неприятно, когда ты не умыт. Бани в бригаде появились позднее, начиная с 43-го года, а в 42-м году – только когда отводили в пределах армейской фронтовой полосы.

– Вши были?

Были. Особенно зимой 43/44-го года, когда мы наступали не останавливаясь, шли вперед. Подзавшивели. Когда дошли до Могилева-Подольского – там уже привели себя в порядок, там баня была. В Могилеве-Подольском в квартирах даже ванны работали. И уже с весны 44-го года мы были чистыми.

– Боевые 100 грамм давали?

Когда воюешь, то давали, но я не пил до 45-го года. Когда в тылу находишься, то не давали.

– Как спали в боевых действиях, в танке или рядом?

В зависимости от времени года. В большинстве своем на жалюзях, под брезентом. Но один член экипажа все время должен дежурить. В 42-м году спали под танком. Вырывали под танком норку, ставили печку… особо не уснешь, но спать спали. Может быть, потому что молодые были, энергия была, сила.

– Была взаимозаменяемость в экипаже?

Жизнь заставляла. Командир танка должен был всегда уметь сесть за рычаги управления, вести машину, когда ранен или погиб механик. Я за рычаги садился только один раз на короткое время. Механик сказал: «Командир, не могу больше рычагами работать». Тяжелая все же работа за рычагами сидеть – и ноги работают, и руки. Тут я его просто подменил.

– Другие члены экипажа умели что-то делать смежное?

Да. В башне находятся три человека. Командир танка, командир башни или наводчик и заряжающий.

– Как вам «Шерман»?

Нормально. Для равнинной местности хорошие машины. Они уступали по огневой мощи нашим Т-34. И по ремонтопригодности тоже уступали. Наши могли, как говорят, экипажем с помощью батальонной летучки в полевых условиях «выбросить движок», «выбросить коробку». Импортная техника не была к этому приспособлена. Ремонт – так уж ремонт.

– Какие взаимоотношения были между воюющими на иностранных танках и на наших?

Они хвастались, и мы хвастались. У нас был хороший брезент, приспособление для разогрева хлеба – такая печечка спиртовая, на которой можно было разрубленную попалам булку разогреть. Это очень важно зимой, когда привозят мороженый хлеб. Его и не разгрызешь! Или кашу привезли холодную, можно было ее разогреть. Отдельный движок был для работы радиостанции – не надо было гонять основной двигатель. Начиная с танка командира роты, стояла мощная хорошая радиостанция. В «Шермане» было просторно. Три человека, которые были в башне, они находились в привилегированном положении. Самое тяжелое место было у радиста – там такой закуток неудобный.

– Зенитный пулемет стоял на «Шермане»?

Стояли зенитные пулеметы «Брен». Их вообще во время войны очень мало использовали. Почему? Мы были убеждены, что нас и так надежно прикрывают. Мы их чаще по наземным целям использовали.

– Вас вооружали импортным оружием?

Да, конечно. Экипаж вооружался никуда не годными автоматами Томпсона. Сначала у командира был револьвер «наган», потом всех вооружили пистолетами ТТ. Сами пытались заменить его на «парабеллум», но нас за это гоняли. Тыловым товарищам, им подавай «парабеллум». Поэтому прицеплялись: «Ты покажи, где находится твой ТТ? Что ты ходишь с этой немецкой игрушкой? А ну давай ее сюда!» Старались отнять.

– Кормили хорошо?

На фронте – хорошо. Но всякое бывало, особенно в 44-м году, когда пошли наступать после Корсунь-Шевченковской операции. Грязища была страшная! Пехота несла на себе снаряды для орудий. Пехотинцу дают снаряд, который он должен сдать. Если выкинет по дороге – накажут. Вот там кухни отстали. Потом приспособились – стали кухню цеплять за танк. Так что перебои были только из-за нераспорядительности старшины или помощника по хозяйственной части.

– Основная ваша цель? Огневые точки противника или бронированные объекты?

Огневые точки противника, противотанковая артиллерия. Но и борьба с бронетехникой противника тоже. Я сам танки не подбивал, не буду хвастать, только бронетранспортеры.

– Вы были сначала командиром танка, а потом командиром взвода, как вы оцениваете связь между танками?

Хреновая связь между танками была. Флажками. Иностранные танки были радиофицированы, но, честно говоря, мы плохо владели средствами связи.

– В атаке люки открыты или закрыты?

На марше люки все время открыты, закрывали на защелку только непосредственно перед атакой. Открывается она легко.

– На танках рисовали?

Только тактические знаки. У нас был квадрат и в верхней части стрелка, направленная вверх. Надписей и картинок не делали. Зимой танки красили в белый цвет известкой.