Александр Шумилин - Ванька-ротный

Ознакомительный фрагмент

После первого дня отдыха, свободные от боевого дежурства, солдаты приступили к земляным и строительным работам. Мы дооборудовали подземные лазы, соединили их с жилыми подземными убежищами, усилили на жилых блиндажах накаты и приступили к строительству хозяйственных построек. Выставив дозоры на минное поле, часовых на подходе к ДОТу, охрану у ям, где хранились боеприпасы, мы занялись усиленно возводить подземные склады и баню.

Через несколько дней в окопы и траншеи, что были в промежутках между ДОТами, вошли стрелковые подразделения 119 стрелковой дивизии[44]. Солдаты стрелковых рот тоже занялись земляными работами. Промежутки между ДОТами, в которых сидела пехота, составляли от двух до трех километров.

Наши бетонные казематы имели различные технические устройства и оборудование.

В ДОТе было электрическое освещение от аккумуляторов, система сигнализации и две подземных линии телефонной связи, которые |глубоко| под землёй шли на командный пункт роты и укрепрайона. Телефонные трубки были необыкновенной величины. В них можно было разговаривать во время стрельбы из пулемёта и пушки. А во время стрельбы в ДОТе стоял такой гром, что крика и баса старшины не было слышно.

В главном отсеке бетонного ДОТа, там, где стояла пушка и станковый пулемёт, стреляющий через ствол |орудия| самой пушки[45], в железобетонном перекрытии сверху был вмонтирован подъёмный перископ для наблюдения за полем боя.

Перископ можно было поднимать и опускать, вращать во все стороны и изменять угол наклона зрения. У наводчика и у меня были общие ориентиры. От них мы вели отсчёт по шкале оптики в тысячных.

Многие тысячи жителей Ржева и Калинина, Торжка, Старицы и Осташкова и других городов Калининской области работали на строительстве этой оборонительной полосы. Ржевский укреплённый район протянулся на сотни километров. Несколько сот земляных и железобетонных огневых точек, стационарных артиллерийских бетонных установок были построены в этом районе в короткий срок. Но глубина оборонительной полосы была небольшой. Она фактически была вытянута в одну узкую линию. Прорыв её при массированном ударе артиллерии и авиации не представлял особого труда.

(Забегу несколько вперёд и поясню примером. Под Вязьмой в укрепрайоне попали в окружение четыре армии Западного фронта.)

Время на нашей позиции в трудах и заботах шло незаметно. Мы засыпали в подземные хранилища картошку и капусту, пилили и кололи дрова, готовились основательно и долго стоять на этом рубеже.

Как-то перед рассветом на минном поле рванула мина. Из темноты послышались крики и взволнованные голоса. Мгновенно была объявлена боевая тревога. Мы и раньше тренировали своих солдат занимать свои места по тревоге. А в этот раз места по боевому расписанию были заняты с |большим| опозданием. Это явление обычное, когда объявления тревоги солдаты серьёзно не ждут. Накануне всё было тихо и спокойно. Нас предупредили, что немцы должны быть где-то на подходе, но перед нами они ещё не появлялись.

Боеготовность доложили все, но ночь и темнота не позволили нам сразу узнать, что случилось на минном поле. Я подождал некоторое время. Новых взрывов не последовало. Я позвал своего старшину Сенина.

— Вот что, помкомвзвод! Пошли двух солдат на край минного поля, пусть выяснят у ночного дозора, кто подорвался на минном поле.

— Даю пять минут! Быстро вернуться и мне доложить!

Вскоре солдаты вернулись и рассказали: — дозорные слышали, что после взрыва кричали по-русски.

Я вспомнил, как в районе Селижарово на нашу оборону вышла группа солдат. Возможно, эти тоже из окружения? — подумал я, и велел принести железный рупор, который мы накануне сделали из жести. Дежурный по караулу пошёл кричать в железную трубу, чтобы попавшие на минное поле не двигались и оставались на месте, пока не рассветёт.

По сигналу боевой тревоги, боевой расчёт остался сидеть на своих местах. Я встал к перископу, наводчик сидел на турели, заряжающие со снарядами в руках стояли чуть сзади наготове.

— Остаётесь на месте! — приказал я и велел командиру орудия открыть поворотные винтовые запоры на задней броневой двери.

Я вышел наверх, на поверхность земли и закурил. Я решил посмотреть на минное поле. С огнём папироски на виду маячить нельзя |, на открытом пространстве|. Могут с большого расстояния засечь, где расположен ДОТ.

Я помнил об этом твёрдо, потому что я сам установил такой порядок. Я присел у двери за бруствер и стал прислушиваться к ночной тишине.

Внутри курить тоже нельзя, я всем запретил. Небольшой внутренний объём хоть и имел два вентилятора, один был с электро, а другой с механическим ручным приводом, но приказ есть приказ и порядок раз и навсегда установлен. Мне его нарушать тоже нельзя |не положено. Разреши курить внутри, — из трубы вентилятора дым столбом будет идти.|. Докурив папироску и затоптав окурок ногой, я поднялся на насыпь ДОТа и стал смотреть на неясные очертания минного поля.

Ко мне наверх на ДОТ поднялся старшина и я велел послать к ночному дозору связного и узнать, как там дела |у попавших на минное поле|. Старшина крикнул дневального и тот побежал вперёд.

— Лежат на месте, товарищ лейтенант. Как вы приказали, ждут рассвета.

— А много их там?

— Ребята из дозора говорят, человек восемь!

— Ладно, иди! Подождём до утра!

С рассветом два наших солдата |и сержант| отправились выручать попавших в беду |окруженцев|. Через некоторое время их вывели в наше расположение. Это была группа солдат из разных разбитых частей, которые шли из укрепрайона под Ярцево. К счастью, никто из низ на минном поле не пострадал. А вопили и кричали они со страха |и перепуга|, как бабы.

Мы знали, что отдельные, бегущие от немцев группы солдат, могут подорваться на наших минах и приняли соответствующие меры. По краю, вдоль всего участка минного поля мы натянули сигнальные провода. От них на приличное расстояние в глубину минного поля мы отвели концы и подцепили их к взрывателям небольших фугасных мин. Когда днём или ночью человек касался этого провода и несколько натягивал его, то взрыватель срабатывал и сигнальная мина взрывалась. Отведённая на безопасное расстояние мина предупреждала нас о появлении на минном поле людей. Это нам и служило сигналом боевой тревоги.

В группе |среди| солдат, перешедших через минное поле, был старший лейтенант, командир стрелковой роты. Он был ранен под Ярцево и в последние дни пристал к |этой| группе солдат. Старший лейтенант был ранен в руку, пулевое ранение успело затянуться. Рукав гимнастерки его был разорван, он поднял его, снял повязку и показал нам рану.