Шракбек Кабылбаев - Синие шинели

— Ну? — спросит она его о чем-нибудь.

Глаза в стол опустит, молчит.

— Ладно, — скажет она, — оставим про это… Не буду допытываться. Раз секрет, значит, секрет. Не каждому можно доверять.

Вспыхнет, головой встряхнет:

— Вы думаете…

— Ну конечно!

И вдруг появляется оно, это доверие. И тогда все становится проще и легче.

Другие упрямо мотают головой: «Не скажу!» Глаза исподлобья, губы крепко сжаты. «Ну, ладно, — подумает Клара Сагындыковна, — сразу не вытравишь…»

На столе появляется папка, тоненькая, в ней всего один лист. На листе — фамилия, адрес. Со временем она обрастает множеством подробностей, как больничная карточка у врача. Ведь здесь тоже лечат. И прежде всего тоже выясняют симптомы.

Наугад из одной папки:

«…Это, пожалуй, самый последний случай — вчера было. Геннадий не отличается собранностью и аккуратностью, опоздания его так часты, что одно время, по особым педагогическим соображениям, мы решили их не замечать.

Иду вчера на урок, все уже в классе, а Гена все еще прогуливается по коридору. Думаю: хватит! Останавливаю. Отвечает грубостью. В класс вошел, вместе со мной, но так, как будто бы сделал мне одолжение. Идет впереди меня и кривляется.

Раскрываю журнал и вызываю его к доске. Конечно, не ожидал — атака за атакой. Чувствую — не готовился, но идет. Храбро даже. Задаю вопрос и представьте — отвечает. Долго и обстоятельно. Но… вся беда, не на заданный вопрос отвечает, а рассказывает совсем о другом, о том, что лучше всего из пройденного знает. И без тени смущения. Это меня больше всего в нем поразило. Да, трудным становится мальчишка…»

А рядом акт обследования:

«…Семья Плотниковых состоит из четырех человек. Николай Антонович — отец, Вера Васильевна — мать, Дарья Дмитриевна — бабушка, и сын Геннадий.

Плотниковы имеют квартиру из двух комнат со всеми удобствами, просторную, светлую. Муж и жена работают, бабушка — пенсионерка. Материально семья обеспечена хорошо».

Что кроется за этими документами наугад выбранной папки? Какую жизненную коллизию они содержат?.

…Генка тянет:

— Баба-аа, опять, что ли…

— Ну что тебе надо?.. Мал еще знать… — сердится бабушка.

Мал не мал, а он и так все знает: ведь при нем расходятся. Разъедутся по разным квартирам, а его как будто бы и нет у них. Мать иногда забежит перед работой, чмокнет его в лоб, сунет в ладонь конфетку. После нее долго стоит в комнате запах духов. Противный запах. Генка не любит духи, он их терпеть просто не может. Когда они расходятся, от матери начинает пахнуть духами. А от отца вином. Он тоже иногда заходит, только после работы. Большой, а ходит как маленький — переваливается, пошатывается. На вещи натыкается. Сядет на стул, руки на столе вытянет, Генку с другого конца стола на колени к себе перебросит. А Генка не любит у него на коленях сидеть — вином пахнет.

— И что вы все не поделите! — вздохнет бабушка.

— Вы, мама, в нашу семью не влазьте, — пробасит отец. — Ваше дело сторона. Ну какое у вас понятие о жизни?

— Да уж никакого! — согласится бабушка. — Где мне вас понять…

Выдержит паузу, вздохнет и крикнет:

— Ас ребенком что делаете?

Отец лезет рукой в карман. Вытащит смятую пятерку, разгладит на столе, пододвинет бабушке:

— Вот возьми, на прокорм…

— Я не о том хлопочу. Дубина ты!

Мир для Генки постоянно разделен на две части: когда все вместе и когда он и бабушка.

Когда все вместе, мать с работы мимо пройдет, обязательно остановится. Постоит, посмотрит, как Генка на самокате восьмерку чертит или с соседским Толькой на турнике подтягивается. Потом вместе в квартиру идут, по дороге мать обязательно спросит, что делал, сколько гулял, где был сегодня.

Отец вечером на ковре с ним усядется, с «Конструктором» возятся до тех пор, пока мать Генку на постель не прогонит. Или еще игру затеют «морской бой». Отец из «Детского мира» коробки с разными играми приносит. Только у них и забот что о нем!

А потом все рушится. Опять он и бабушка.

…Генка на подоконнике примостился, книжку какую-то листает. Убежал бы на улицу — идет дождь. По половицам отец поскрипывает в новых туфлях. А мать духов флакон на себя вылила — запах невыносимый.

— Ты чем занимаешься? — останавливается возле Генки отец. Генка в книжку уткнулся, молчит.

— Я тебя спрашиваю? Уроки сделал?

— А твое какое дело? — говорит Генка.

Мать подбегает к ним, руки в стороны, Генку загородила.

— Ты слышала, как он разговаривает со мной?

Генка обиженным себя считает: про какие-то уроки спрашивают, когда дележка идет, уезжать опять собираются, а его с бабушкой оставляют.

Мать вокруг него каблучками топает, платок носовой достает. Противный запах!

— Отойди! — говорит ей Генка.

— Он, что, сбесился? — растерянно говорит мать.

Инспектора часто задумываются — откуда берутся так называемые «трудные» дети? Ведь не рождаются же они такими, не появляются на свет с уже испорченными характерами: эгоистами, лицемерами, ханжами, лгунами, а то и малолетними преступниками.

Разобраться, понять — это, в какой-то степени, избежать. Медики говорят: болезнь легче предупредить, чем ее лечить. Профилактика в медицине и предупредительные меры в работе детской комнаты милиции почти одно и то же.

Есть в этой папке еще один документ — записи инспектора Сагындыковой:

«Беспечность родителей. У ребенка нарушения дисциплины ума и чувств, а распри продолжаются… Принимаются меры».

Лаконичная запись — скупой итог: принимаем меры. Собирается заседание совета общественности, к семье прикрепляется общественный инспектор, а к Геннадию подключаются юдээмовцы. Семья Плотниковых ежедневно в поле зрения инспектора.

К. С. Сагындыкова.

Три года назад, когда Клара Сагындыковна пришла на работу в детскую комнату милиции, в отделе кадров ей сказали:

— Это хорошо, что вы педагог…

Но не только знания психологии и педагогики обеспечивают ей контакт с подростками, не менее действуют и ее личные качества — искренность, доверие. Эти качества располагают к себе, и поэтому, может быть, «трудные» не так уж и трудны для нее.

А успех ее в работе отмечен значком «Отличник милиции».

Н. ЯНИНА, общественный инспектор детской комнаты милиции № 2 Советского района.

г. Алма-Ата.

В. Сафонов

ИМЕЯ СПОРТИВНУЮ 3АКАЛКУ…

Это случилось в середине 1966 года на станции Защита Восточно-Казахстанской области. Дежурный милиционер принял по телефону тревожное сообщение: