Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только - Павел Федорович Николаев

не в параллельном, а в перпендикулярном или по крайней мере в косвенном положении армии относительно к сему предмету? И потому, если не прекратится избранный Барклаем и продолжаемый светлейшим род отступления, Москва будет взята, мир в ней подписан, и мы пойдём в Индию сражаться за французов!.. Я теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь! В Индии я пропаду со 100 тысячами моих соотечественников, без имени и за пользу, чуждую России, а здесь я умру под знамёнами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на насилие и безбожие врагов наших».

Багратион доложил о предложении Дениса Васильевича М. И. Кутузову, и тот одобрил его. Давыдов получил в своё распоряжение 50 ахтырских гусар и 80 казаков, с которыми развернул активные действия на Старой Смоленской дороге. Самым эффективным из этих действий стало сражение в районе Ельни. Там действовали партизанские отряды Дениса Давыдова, Александра Сеславина и Александра Фигнера, шесть казачьих полков генерала В. В. Орлова-Денисова. Денис Васильевич предложил всем объединиться для нападения на сильный отряд неприятеля, располагавшийся в селе Ляхове. Генералу он послал следующую записку: «По встрече и разлуке нашей я приметил, граф, что вы считаете меня непримиримым врагом всякого начальства — кто без властолюбия? И я, при малых дарованиях моих, более люблю быть первым, нежели вторым, а ещё менее четвёртым. Но властолюбие моё простирается до черты общей пользы. Вот пример вам: я открыл в селе Ляхове неприятеля. Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не в драке, а в успехе. Нас не более 1200 человек, а французов 2000 и ещё свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под своё начальство — и ура, с Богом!»

Так и сделали. Сражение продолжалось до вечера. Итогом его были 2000 пленных, в том числе 60 офицеров и генерал Ожеро. Кутузов высоко оценил действия армейских партизан: «Победа сия тем более знаменита, что в первый раз в продолжение нынешней кампании неприятельский корпус положил перед нами оружие».

Партизанская война была для Дениса Васильевича стихией, в которой он чувствовал себя как рыба в воде. Ощущение им удалого разгула нашло отражение в стихотворении «Песня»:

Я люблю кровавый бой,

Я рождён для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарский,

С вами век мне золотой!

Я люблю кровавый бой,

Я рождён для службы царской!

Отряд Давыдова только со 2 сентября по 23 октября взял в плен 3560 рядовых и 43 штаб- и обер-офицеров Великой армии. Поэтому Денис Васильевич не счёл зазорным попросить вознаграждение за свой ратный труд. «Ваша светлость! — обращался он к Кутузову. — Пока продолжалась Отечественная война, я считал за грех думать об ином, чем как об истреблении врагов Отечества. Ныне я за границей, то покорнейше прошу вашу светлость прислать мне Владимира III степени и Георгия 4-го класса».

В ответ Давыдов получил пакет с наградами и письмо дежурного генерала П. П. Коновницына по поводу их: «Я имел счастье всеподданнейше докладывать Государю Императору об оказанных вами подвигах и трудах в течение нынешней кампании. Его Императорское Величество соизволил повелеть наградить вас орденами Святого Георгия 4-го класса и Святого Владимира III степени. С приятностью уведомляю вас о сём. Декабря 20-го дня 1812 года. Вильна».

В следующем году Денис Васильевич сражался под Калишем, Баутценом, Рейхенбахом и Лейпцигом. Его отряд входил в состав корпуса генерала от кавалерии Ф. Ф. Винцингероде. По собственной инициативе Давыдов провёл набег на Дрезден и заставил французский гарнизон капитулировать. За это Винцингероде отстранил его от командования, расформировал подчинённый ему отряд и потребовал предать суду.

Но царь вернул отважного воина в армию. За отличие при Ла-Ротьере Денис Васильевич был произведён в генерал-майоры, но из-за путаницы в рапортах получил этот чин только в самом конце 1815 года (вместо 20 января 1814-го). Этот эпизод в его карьере нашёл отражение в стихотворении П. А. Вяземского «К партизану-поэту»:

Пусть генеральских эполетов

Не вижу на плечах твоих,

От коих часто поневоле

Вздымаются плеча других;

Не все быть могут в равной доле,

И жребий с жребием не схож!

Иной, бесстрашный в ратном поле,

Застенчив при дверях вельмож;

Другой, застенчивый средь боя,

С неколебимостью героя

Вельможей осаждает дверь;

Но не тужи о том теперь!

На барскую ты половину

Ходить с поклоном не любил,

И скромную свою судьбину

Ты благородством золотил.

Врагам был грозен не по чину,

Друзьям ты не по чину мил!

Спеши в объятья их без страха

И, в соприсутствии нам Вакха,

С друзьями здесь возобнови

Союз священный и прекрасный,

Союз и братства, и любви,

Судьбе могущей неподвластный!..

В десятилетний период, последовавший после низвержения Наполеона, Давыдов первое время ещё служил, но в 1820 году ушёл в длительный отпуск, а затем вышел в отставку. Свободное время Денис Васильевич использовал для творчества, которым до этого занимался только на коне и в солдатских куренях.

С 1814 года Давыдов работал над «Дневником партизанских действий», но не спешил завершать этот труд, не надеясь на его публикацию из-за ряда теневых моментов в Отечественной войне. Вот один из них — нелицеприятная характеристика начальника армейского партизанского отряда А. С. Фигнера:

«Я уже давно слышал о варварстве сего последнего, но не мог верить, чтобы оно простиралось до убийства врагов безоружных, особенно в такое время, когда обстоятельства Отечества стали исправляться и, казалось, никакое низкое чувство, ещё менее мщение, не имело места в сердцах, исполненных сильнейшею и совершеннейшею радостью! Но едва он узнал о моих пленных, как бросился просить меня, чтобы я позволил растерзать их каким-то новым казакам его, которые, как говорил он, ещё не натравлены.

Не могу выразить, что почувствовал я при противуположности слов сих с красивыми чертами лица Фигнера и взором его — добрым и приятным! Но когда вспомнил превосходные военные дарования его: отважность, предприимчивость, деятельность — все качества, составляющие необыкновенного воина, я с сожалением сказал ему:

— Не лишай меня, Александр Самойлович, заблуждения. Оставь меня думать, что великодушие есть душа твоих дарований; без него они — вред, а не польза, а, как русскому, мне бы хотелось, чтобы у нас полезных людей было побольше».

«Дневник партизанских действий» был опубликован лишь через два десятилетия после кончины Дениса Васильевича.

В 1821 году вышла книга Давыдова «Опыт теории партизанских действий»,