Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ

В принципе, то, что случилось на ЧАЭС, могло произойти на любой другой АЭС с блоками типа РБМК, но случилось именно там, потому что Чернобыльская АЭС лучше была к тому "подготовлена", отчасти в силу именно тех причин, которые справедливо отмечены вами в повести - то есть это какая-то "роковая капля" в общей совокупности всех факторов.

ЧАЭС по сравнению с другими АЭС была наиболее ослаблена, с точки зрения технического руководства. К тому же добавьте высокие темпы строительства ЧАЭС, когда кадров попросту не хватало и на ответственные участки выдвигались слабо подготовленные лица, иногда без учета предшествовавшего практического опыта.

Кроме того, ЧАЭС находилась в более сложном по сравнению с другими АЭС административном подчинении: с одной стороны - республиканское Минэнерго УССР, а с другой стороны - "Союзатомэнерго" Минэнерго СССР. А была еще и третья, и четвертая стороны - это контролирующие, лимитирующие и предписывающие организации. Одни требуют план, перевыполнение плана, досрочное освоение мощностей. Другие - выполнения требований "Регламентов", "Норм", "Правил", соблюдения сроков ремонта, и т. п. Руководству Чернобыльской станции приходилось маневрировать, чтобы увязать порою неувязываемые вещи, идти на компромиссы, "ублажать" тех, от кого зависит согласование того или иного отступления от проекта, "Норм" и "Правил"… Вот здесь и проявилась порочность существующей системы разделения возможностей и ответственности: АЭС несут ответственность за выполнение плана по выработке электроэнергии, за соблюдение графиков ремонта, за обеспечение безопасности работы энергоблоков, за развитие и реконструкцию АЭС, не имея в руках возможности "влиять", "обеспечивать", "поставлять", так как вся экспериментальная, конструкторская база, поставщики находятся в других руках - за межведомственным барьером, а эти руки, как правило, ни за что не отвечают, что и подтвердилось в ходе судебного разбирательства.

Так, с благословения того же Главного конструктора и научного руководства допускались некие "временные" отступления, освоение мощности с недоделками и целыми нефункционирующими системами, разрешение на работу на форсированных режимах, чтобы дать план "любой ценой", и тому подобное.

Почему же взыскивать с одной эксплуатации, если идеология реактора и его конструкция содержит серьезные изъяны, а всякие отступления от проекта, допускавшиеся в процессе сооружения, санкционировались, как правило, авторским надзором, который есть на любой АЭС?

И еще одно. До сих пор (до аварии) все тщательно измерялось и проверялось только в начальный период, на "свежей" зоне в период физического пуска реактора. Исходная, "нулевая" точка всегда была надежной. Но что происходило с реактором в процессе его работы - тем более что каждый реактор работал и вел себя по-разному, - никто и ничего не знал. Либо довольствовался тем минимумом знаний, который удавалось получить расчетным путем по упрощенным моделям. Проведение же каких-либо экспериментов с целью уточнения физических характеристик реактора в процессе работы категорически пресекалось, поскольку это шло в ущерб плану по выработке электроэнергии. Да и с точки зрения дилетантов, это было не нужно: дескать, реактор работает нормально, и что с ним вообще может быть?..

Как это все могло произойти?

Я считаю, что причина всех причин - монополия отдельных лиц, институтов, ведомств на истину в последней инстанции. Любые решения, иногда с откровенными техническими просчетами, отступлениями от действующих "Норм" и "Правил", утверждались рукой непререкаемого Авторитета, без проверки, без объективной технической экспертизы.

Но даже в атмосфере такого силового и авторитетнейшего давления раздавались голоса, предостерегавшие, призывавшие к трезвому взгляду на вощи… Их не послушали.

Произошла авария.

Вот какая цена была заплачена за пренебрежительно-барское отношение ко всему тому, что исходило из других ведомств. Здесь со всей очевидностью проявилась порочность системы, когда неапробированные и недостаточно обоснован ные расчетами и экспериментами решения сразу внедрялись и широко тиражировались. Я не раз был свидетелем того, как решения принимались вопреки мнению экспертизы, а иногда мнение экспертизы подменялось окриком сверху или заранее подбирались только угодные эксперты…

А вспомним - сколько десятков кандидатских и докторских диссертаций было сделано на реакторе РБМК! Многие стали лауреатами Государственных и даже Ленинских премий, многие получили высокие правительственные награды. Насколько заслужены были эти награды? Думаю, далеко не все.

Все, что уже сделано и продолжает делаться на реакторах типа РБМК (а сделано после аварии очень много, поверьте!) для повышения их надежности и безопасности, делается, как правило, за счет снижения их экономических показателей. Если бы все это было учтено на стадии проектирования, то реактор РБМК (я в этом почти уверен) не был бы утвержден к серийному производству, как неконкурентоспособный и не отвечающий требованиям безопасности. А разве можно сбросить со счетов, что сооруженный энергоблок по фактическим затратам на 20%, а иногда в 1,5 раза превосходил, как правило, утвержденные проектные сметы!

Иными словами, преступление стало совершаться еще на стадии разработки.

Я лично как специалист, отдавший атомной энергетике всю свою жизнь, вовсе не противник этого направления - и реактор типа РБМК вовсе не так уж безнадежно плох. Но до сих пор нет института, нет человека, который бы отвечал за АЭС в целом и именовался: "Генеральный Конструктор АЭС" (как, например, в авиации, космонавтике).

А что же есть? Генеральный проектировщик - это в основном проектирование зданий и сооружении АЭС, систем электро- и водоснабжения, выдачи мощности, и т. д. Главный конструктор реактора проектирует и отвечает только за реакторную установку в пределах своей "зоны проектирования". Научный руководитель отвечает только за физику реактора и обоснование пределов безопасной эксплуатации.

Есть еще масса разработчиков и поставщиков отдельных технологических систем и оборудования, турбин, насосов, разгрузочно-загрузочных машин, и т. д., которые работают по соответствующим техническим заданиям, выдаваемым им вышеперечисленными институтами.

Говорю это все с одной лишь целью: подобное никогда не должно повториться".

Из приговора: "Уголовное дело в отношении лиц, не принявших своевременных мер по совершенствованию конструкций реактора, органами следствия выделено в отдельное производство" ("Московские новости", 9 августа 1987 г.).