Никита Петров - «Сталинский питомец» — Николай Ежов

В особенности этим отличались Наркомы внутренних дел таких республик как: Украина, Белоруссия, Туркмения, и начальники УНКВД таких областей, как Свердловская, Ленинградская и Московская.

Так, например, бывший начальник УНКВД Свердловской области Дмитриев под категорию репрессируемых поляков перебежчиков подвел очень много украинцев, белорусов и даже русских. Во всяком случае на каждого арестованного поляка приходилось не менее десятка русских, украинцев и белорусов.

Немало было таких случаев, когда русских, украинцев и белорусов вообще делали поляками по фальсифицированным документам.

Такая же практика была по Ленинграду. Заковский вместо финнов арестовывал много коренных жителей СССР — карел и «превращал» их в финнов.

Успенский под видом поляков арестовал много украинцев-униатов, т.е. брал не по признакам национального происхождения, а по вероисповеданию. Такого рода факты можно во многом умножить. Они характерны для большинства областей.

Вопрос: Каким же образом вам удавалось осуществлять столь очевидные и грубые преступные махинации?

Ответ: Судебный порядок рассмотрения этого рода дел был до крайности упрощен. Он был проще и в том смысле даже бесконтрольнее, нежели порядок рассмотрения дел по массовой операции бывших кулаков и уголовников. Там существовали все-таки судебные тройки, в которые входили секретари обкомов. По этим национальным или так называемым «альбомным операциям» и этого упрощенного судебного порядка не существовало. Список репрессированных с кратким изложением дела в «альбоме» и с намеченной мерой наказания подписывался начальником УНКВД и Прокурором области, а затем пересылался на утверждение в Москву в НКВД СССР и Прокуратуру. В Москве только на основании краткой альбомной справки решалось дело. Протокол (список) подписывался мною или Фриновским от НКВД и Вышинским от Прокуратуры, после чего приговор вступал в силу и сообщался для исполнения начальнику УНКВД и Прокурору соответствующей области.

Этот упрощенный судебный порядок рассмотрения дел вполне гарантировал нас от контроля и позволял осуществлять в полной мере наши вредительские провокационные заговорщические планы.

Вопрос: Только ли упрощенная судебная процедура позволяла осуществлять ваши провокационные планы?

Ответ: В основном, конечно, это позволяло нам безнаказанно осуществлять вредительство.

В результате такой сверхупрощенной судебной процедуры в областях, например, была широко развита практика фальсификации следственных данных, подлога и обмана.

В особенности этим отличались опять-таки Украина, Белоруссия, Туркмения, Свердловск, Москва и Ленинград, начальники УНКВД, которых были сплошь либо участниками нашей заговорщической организации, либо членами антисоветской группы Ягоды.

Совершая подлоги и фальсифицируя следственные данные начальники тех УНКВД: заговорщики Успенский, Заковский и участники антисоветской группы Ягоды — Дмитриев и Берман репрессировали много невинных, непричастных к контрреволюционным преступлениям людей, создав базу недовольства среди определенных слоев населения.

Вопрос: Дайте показания, каким образом проводя эту явно очевидную и преступную практику репрессий вам удавалось обманывать органы прокурорского надзора?

Ответ: Я не могу сказать, что здесь был у нас какой-либо продуманный план сознательного обмана органов Прокуратуры.

Прокуроры областей, краев и республик, а также Прокуратура Союза ССР не могли не видеть столь очевидной преступной практики массовых провокационных репрессий и фальсификации следственных данных, так как несли вместе с НКВД ответственность за рассмотрение этих дел.

Это бездействие прокурорского надзора объясняется только тем, что во многих областях, краях и республиках возглавляли Прокуратуру члены различных антисоветских организаций, которые часто проводили практику еще более широких провокационных репрессий среди населения.

Другая часть прокуроров, которая не была замешана участием в антисоветских группировках, просто боялась спорить по этим вопросам с начальниками УНКВД, тем более, что не имела на этот счет никаких указаний из центра, где все механически подписанные ими, т. е. прокурорами фальсифицированные следственные справки проходили без какой-либо задержки и замечаний.

Вопрос: Вы говорите о местных органах Прокуратуры. А в Прокуратуре СССР разве не видели этих преступных махинаций?

Ответ: Прокуратура Союза ССР не могла, конечно, не заметить всех этих извращений.

Поведение Прокуратуры Союза ССР и, в частности, Прокурора СССР Вышинского я объясняю той же боязнью поссориться с НКВД и показать себя не менее «революционным» в смысле проведения массовых репрессий.

К этому заключению я приходу еще и потому, что Вышинский не раз мне лично говорил о десятках тысяч поступающих в Прокуратуру жалоб, на которые он не обращает внимания. Точно так же за все время проведения операций я не помню ни одного случая протеста Вышинского по массовым операциям, тогда как были случаи, когда он настаивал на более суровых приговорах в отношении тех или иных лиц.

Только этими причинами я могу объяснить фактическое отсутствие какого бы то ни было прокурорского надзора за массовыми операциями и отсутствие их протестов на действия НКВД в правительство. Повторяю, что никаких продуманных планов обмана Прокуратуры у нас — заговорщиков и, в частности у меня, не было.

Вопрос: Известно, что среди репрессированных по всем массовым операциям — большое количество было присуждено к отбыванию сроков наказания в лагерях.

Разве вы не боялись разоблачения своей преступной практики, зная о том, что многие осуждены по фальсифицированным материалам?

Ответ: Боязни, что могут быть разоблачены наши преступные махинации заключенными лагерного контингента у нас и, в частности, у меня, не было. Все лагеря были не только в подчинении НКВД, но и руководились из ГУ ГАГа заговорщиками. При этих условиях мы всегда могли принять соответствующие предупредительные меры.

Больше того, засылая этот контингент в лагеря, мы имели на этот счет свои особые соображения.

Эти соображения и планы заключались в том, что мы, засылая репрессированных в лагеря по недостаточно обоснованным материалам думали использовать их недовольство во время войны и, в частности, при захвате власти.

Вопрос: Чем вы еще можете добавить свои показания о вражеской работе в массовых операциях?