Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни - Александр Оганович Чубарьян

нонсенс. Как видите, проблема итогов войны стоит в повестке многих ученых дискуссий. Недавно переиздали книгу: «Переписка Сталина, Черчилля и Рузвельта» со всеми дополнительными материалами. Очень интересная для науки книга, содержащая важные материалы. Это издание дает ключ и к пониманию зарождения «холодной войны». Там немало материалов об имевшихся противоречиях тех лет. Очень интересен такой вопрос: увидеть за встречей в Ялте готовность к компромиссу. Это особенно интересно в современных непростых условиях. Обратите внимание, кто сидел за столом переговоров? Рафинированный аристократ лорд Черчилль, демократ Рузвельт и коммунист Сталин. Разные, абсолютно разные во всем люди, а потому многое достигалось путем просто личных отношений и личного доверия. Это очень хороший пример для сегодняшнего дня и, если хотите, неплохой урок современным политикам. Необходимо выработать междисциплинарный подход к изучению войны. Политологи рассматривают войну как систему. Все более актуальным становится вопрос о психологии людей в годы войны и во время других конфликтов. Необходима кооперация историков с другими специалистами. Важно изучать общественное сознание.

Красно-белое колесо.

Александр Чубарьян: «Революция – это прививка нашей исторической памяти»

15.10.2015, «Российская газета», Елена Новоселова

Тему прощания с гражданскими войнами, поднятую в «РГ» 14 сентября («А когда и где похоронят Ленина?») и 30 сентября («Нет у революции конца?»), продолжает академик РАН Александр Чубарьян, который считает, что вымарывание из истории целых эпох неприемлемо.

520 имен исторических деятелей советской эпохи будут «стерты» с карт Украины. Об этом позаботится Институт исторической памяти соседней страны. В Киеве открылась выставка «Украинская Вторая мировая». Ее цель – опровержение советских мифов. Правозащитную премию Вацлава Гавела собираются присудить профессору Йельского университета Тимоти Снайдеру. Американский ученый больше всего известен своей концепцией уравнения сталинских репрессий и геноцида нацистов.

Как на этом политизированном фоне сотрудничают историки?

Александр Чубарьян: Сегодня нас захлестывают самые разные информационные потоки, некоторые из них вызывают отрицательные эмоции. Касается это и исторической памяти. Она у каждого своя, поскольку прошлое – селективная тема: каждый помнит только то, что считает важным, и дает этой выборке свою интерпретацию. С моей точки зрения, идея менять названия городов и улиц «оптом», да еще и оформленная законодательно, очень сомнительна.

Как минимум 25 городов Украины ждут новые названия…

А.Ч.: Меня смущает массовость мероприятия. Впрочем, это вовсе не значит, что некоторые топонимы не нуждаются в смене имени, особенно если они названы в честь совсем уж одиозных деятелей. Их убрали с карт и в России. Сокрушаться по этому поводу нет смысла, ведь многие названы в честь весьма второстепенных персонажей.

Но вопрос в том, стоит ли вот так категорично прощаться с целой исторической эпохой? Я думаю, что советский период истории должен остаться в памяти, в том числе и через названия городов и улиц, через архитектуру конструктивизма, скульптуру… Памятники эпохам могут и не соответствовать сегодняшним политическим и эстетическим вкусам, но в цивилизованной стране они должны быть. А уничтожение предметов искусства прошлого или других его следов – признак варварства и вандализма. Свежий пример – Пальмира в Сирии.

А.Ч.: Эстетическая ценность этого античного города ни у кого не вызывала сомнений до тех пор, пока до него не добрались боевики ИГИЛ. Впрочем, есть более близкие нам и Украине примеры. Города Европы полны названий, которые на фоне антирусских настроений и пересмотра истории вызывают много споров, но никому в голову не приходит переименовать площадь Сталинграда и название станции метро в Париже. И уж ставший классическим пример исторической и социальной толерантности – памятники деятелям французской революции, в частности радикалу Марату. Я помню, как французский посол в Москве рассказывал, что Франции понадобилось 100 лет для того, чтобы совместить в одном учебнике Робеспьера и казненного короля, национальных антиподов.

Стоит ли прощаться с целой исторической эпохой? Памятники прошлому могут не соответствовать сегодняшним политическим и эстетическим вкусам, но в цивилизованной стране они должны быть.

Массовое переименование улиц и городов, поверьте историку, не приведет к сплочению нации. Между тем мировой общественный тренд – консолидация. И в этом смысле Россия, несмотря на критику, которая идет в наш адрес, как раз демонстрирует пример попытки национального примирения по отношению к собственной истории. Это вовсе не значит, что ученые не должны пристально изучать все – и черные, и белые, и красные ее страницы и персонажей. Согласие и мир нужны в том числе и тогда, когда речь идет о таких знаковых для человеческой памяти вещах, как название улицы. Я помню, как в Москве меняли советское название «улица Рылеева» на дореволюционное «Гагаринский переулок». Кто-то спросил: «А что плохого он совершил?» Ему очень весомо ответили: «Революционером был!» Как будто вся мировая история не состоит из революционеров в разных сферах жизни и общественных деятелей, которые с ними боролись!

Сейчас много говорят о том, что пора прекратить сводить счеты с историей, пора принять ее как собственную судьбу, не препираться и не упрекать друг друга за то, что предки одних были комиссарами в пыльных шлемах, а других – героями императорской армии. Как это сделать?

А.Ч.: В постсоветской истории уже есть сюжеты удачных консенсусов по Гражданской войне. Это памятники Колчаку и Врангелю, памятные доски деятелям «белого движения», которые хотя и вызвали в обществе дискуссию, но все равно мирно соседствуют с памятниками «красным». А вот переименовать станцию метро «Войковская» под напором общественности было бы целесообразно. И я это всем сердцем поддерживаю.

Где-то прочитала, что памятники Октябрю – это прививка исторической памяти. В чем польза революций?

А.Ч.: Это действительно так. Нужно, чтобы люди понимали: хотя революции – это вовсе не «локомотивы истории», но они вызревают, а не случаются просто по желанию кучки авантюристов. Революция – в любом случае, это разрыв нации. Мне кажется, опыт Октября, его главная прививка – осознание того, что уничтожение части своего народа другой его частью опасно и безнаказанным ни для кого не остается. Но левая альтернатива развития общества – гораздо более сложный для оценок вопрос, хотя бы из-за идей социальной справедливости и социального равенства. Поэтому она не должна служить поводом для вражды.

Вы считаете, что эта вражда существует? Мне кажется, что рвет на себе рубахи «за Ленина» или «за Сталина» в основном маргинальная часть общества. Остальные взвешенно оценивают достижения советской эпохи.

А.Ч.: За этим больше идеологический контекст. И потом, часто бывает так: человек чем-то очень конкретным недоволен и вытаскивает какой-нибудь флаг. Впрочем, в истории нашего народа существует сакральное, святое событие, о котором нельзя говорить, исключив «вождя народов». Это война и